Обещание страсти

— Кизия, я не знаю, что сказать. — Эдвард не мог ничего выдавить из себя, за него говорили глаза. В них стоял призрак. Призрак Лайэн Сен-Мартин. — Этот человек… он… он будет… он приехал в Нью-Йорк? — Эдвард искал, но не находил нужных слов. Кто он? В какой школе учился? Чем занимается и где живет? Кизия могла взорваться от любого из этих вопросов, но Эдвард хотел знать. Должен был знать. Обязан. Ради нее… и ради себя.

— Да, он приехал в Нью-Йорк со мной.

— Он живет в твоей квартире? — Внезапно он вспомнил ее слова, что они жили вместе. Мой Бог, как она могла?

— Да, Эдвард, в моей квартире.

— Кизия, он… он… — Эдвард хотел удостовериться, что это приличный, респектабельный человек, а не искатель случайной удачи или, хуже того, альфонс. Но спросить он не смог. Да и Кизия бы не позволила. Перейди он допустимую грань, чувствовал Эдвард, и он может потерять Кизию навсегда. — Кизия…

Она смотрела на него сквозь слезы и тихонько качала головой.

— Эдвард, я… я не могу говорить об этом сегодня, извини. — Она нежно поцеловала его в щеку, взяла свою сумочку и встала из-за стола. Эдвард не стал ее останавливать. Не смог. Он только смотрел, как она идет к двери ресторана, потом на мгновение крепко сжал кулаки и попросил принести счет.

В холодный зимний полдень Кизия ехала на метро в Гарлем. Она начала впадать в панику и решила, что только Алехандро может ей помочь. Она должна с ним встретиться.

Вышла из метро и пошла по направлению к центру Алехандро. Кизия совершенно не вписывалась в окружающий пейзаж в своем длинном красном, сделанном по последней парижской моде пальто и белой норковой шапочке, но ей было наплевать. Идя по улице, она лавировала между кучами мусора и стайками детей, которые смотрели на нее как на призрачное, неземное создание. Колкий ветер дул в лицо, в воздухе кружился снег. Все были заняты своими делами, и никто к ней не приставал.

Алехандро сидел у себя вместе с какой-то девушкой. Они весело смеялись, когда Кизия подошла к двери офиса. Она остановилась и постучала, но они так смеялись, что не слышали.

— Аль, ты занят? — Кизия редко называла Алехандро этим прозвищем, которое придумал Люк.

— Я… нет… Пилар, надеюсь, ты извинишь меня? — Девушка легко вскочила со стула и вышла из. комнаты, бросив на прощание изумленный взгляд на Кизию. Казалось, что она сошла со страниц «Вог» или прямо с киноэкрана.

— Прости, что врываюсь к тебе таким образом. — У нее были глаза умирающей.

— Все нормально. Я… Кизия…

Она уронила сумочку на пол и заплакала. Стояла прямо перед Алехандро, совершенно разбитая, утратившая последние капли самообладания, и протягивала к нему обе руки.

— Кизия… девочка… не принимай близко к сердцу…

— О Господи, Алехандро, я не могу этого вынести! — Она подошла к нему и прижалась щекой к его груди. — Ну что мы можем сделать? Они хотят снова посадить его в тюрьму, я знаю. — Кизия всхлипнула и откинулась, чтобы посмотреть Алехандро в глаза. — Они хотят посадить его, разве нет?

— Во всяком случае, могут.

— Ты тоже так думаешь?

— Я не знаю.

— Нет, черт побери, знаешь. Ну скажи мне! Пусть кто-нибудь скажет мне правду наконец!

— Я не знаю правды, поверь мне!

Они кричали друг на друга все громче. В этом крике прорывались страх, гнев и отчаяние, которые оба скрывали в глубине своих сердец.

— Да, может быть, им и удастся посадить его опять в тюрьму. Но, ради Бога, леди, не отчаивайтесь раньше времени. Что вы собираетесь делать? Умереть прямо здесь? Отказаться от него? Довести себя до безумия? Ради Бога, дождитесь приговора. Не надо изводить себя домыслами. — Голос Алехандро заполнил всю комнату, и в нем чувствовались рыдания. Но Кизия уже успокоилась. Слова Алехандро вернули ей хладнокровие и присутствие духа.

— Скорее всего, ты прав. Я просто чертовски перепугалась. Я не знаю, что делать дальше, как вынести все это…

— Тебе и не надо ничего делать, следует только ждать, спокойно ждать и не доводить себя до панического состояния.

— А если нам уехать куда-нибудь? Как ты думаешь, они смогут нас найти?

— Обязательно найдут, и тогда уж точно Люка убьют. И, кроме того, пойми, он никогда этого не сделает.

— Да, я знаю. — Алехандро подошел к Кизии и снова обнял ее. Она так и стояла, в пальто и шапочке, а слезы размыли косметику. — Хуже всего, что я не представляю, как ему помочь, как облегчить ему жизнь. Он на пределе, я же вижу.

— Ты ничего не можешь изменить. Все, что тебе доступно, — это оставаться рядом с ним. Лучше подумай о себе. Разве можно помочь кому-то или чему-то, если сам разваливаешься на ходу? Помни об этом. Ты не можешь посвятить ему всю свою жизнь без остатка. Это просто безумие. И кроме того, Кизия, не сдавайся, пока еще ничего не решено. И даже когда все решится — не сдавайся.

— Да. — Кизия устало кивнула и присела на краешек стола.

— А я и не знал, что ты паникерша.

— Нет, это так, случайно.

— Тогда нечего устраивать истерику. Соберись. Для тебя наступают трудные времена, и никто не может сказать, когда они закончатся. Люку этого не передавай.

— Ладно, я все поняла. — Кизия заставила себя улыбнуться.