Обещания и гранаты

Мама со вздохом подпирает руками бока и, прищурив глаза, оглядывает меня с головы до ног. Из трех дочерей Риччи я единственная, кто похож на прекрасную бывшую дебютантку Кармен, – у нас одинаковые длинные черные волосы и золотисто-карие глаза, в то время как мои сестры более светлые, как папа.

Знаю, наше сходство влияет на ее отношение ко мне. Из-за него она критикует меня по малейшему, самому незначительному поводу, потому что исправить эти мелочи в себе уже слишком поздно.

Хотелось бы, чтобы понимание этого помогало мне легче переносить ее нотации… но это не так.

– Итак, дамы, пора выдвигаться. Мы должны быть в церкви через полчаса, – говорит Нонна по пути к углу комнаты, где стоит поднос с обедом. Она берет оливку с серебряного блюда и отправляет ее в рот, запачкав кончики пальцев ярко-розовой помадой.

– Ой-й, – доносится стон из холла. Вдруг на пороге появляется стройная фигура Арианы, огненно-оранжевое вечернее платье обятивает тело балерины.

Зависть разрывает мою грудь при виде ее – высокой, грациозной и красивой, – пока я стою здесь в своем свадебном платье и чувствую себя гадким утенком. Я молчу, пытаясь прогнать мамины комментарии, которые снова и снова крутятся в моей голове.

– Вот опять, – бормочет мама, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.

Нонна закатывает глаза.

– Ариана, ты можешь когда-нибудь перестать жаловаться?

– Нет. – Сестра моргает, ее оленьи глаза расширяются, когда она видит меня. – Господи, Е, выглядишь потрясающе.

Я благодарно ей улыбаюсь, чувство вины пожирает меня изнутри. От чего именно, сама не понимаю.

– Чувствую себя фарфоровой куклой.

– Привыкнешь, – говорит мама, отмахнувшись.

Хмурясь, сестра скрещивает руки на груди.

– Зачем нам ехать так рано? Гости приедут только через два часа.

– Потому, nipotina[4], что на нас лежит ответственность за организацию церемонии. Как будто я могу доверить кому-то другому в этом городе свадьбу моей внучки. – Нонна подмигивает, подходит к моей сестре и, приобняв за талию, выводит из комнаты.

– Ты почти готова, carina[5]. Мы для тебя кое-что приготовили, что-то синее… – Поджав губы, мама оглядывает комнату, ее взгляд останавливается на подарочной коробке, которую Нонна принесла ранее.

Она подходит к ней, снимает крышку и вынимает из нее тиару с фатой. Я поворачиваюсь к матери спиной и смотрю через зеркало, как она приближается ко мне. Ее пальцы скользят по моему виску, когда она надевает тиару мне на голову и закрепляет шпильками, которые достает из кармана.

Расправив фату так, чтобы она падала мне на плечи, закрывая мои волосы, она удовлетворенно пищит и обнимает меня.

– Идеально, – говорит она, сжимая меня. – Матео будет в шоке, когда увидит тебя у алтаря.

Страх заполняет мои внутренности, затвердевает, подобно цементу, причиняя боль от груза нерешительности.

– У тебя было так же? – тихо спрашиваю я, зная, что мы похожи не только внешне.

– Что ты имеешь в виду?

Я в неуверенности прикусываю щеку.

– Тебе тоже казалось, что тебя ведут на смерть?

Она опускает взгляд на свои пальцы, украшенные многочисленными кольцами. Мама задумчиво наклоняет голову набок, глаза в расфокусе, словно на мгновение вернулась в прошлое.

– Ты найдешь способ смириться с этим, – говорит она наконец и целует меня в лоб. Выпустив меня из объятий, она улыбается, но улыбка неискренняя и кривая. Такая хрупкая, что она легко может разбиться, а ее осколки разлетятся по всему полу.

Откашлявшись, мама всплескивает руками и делает шаг назад.

– Ну вот, figlia mia[6]. Ты готова стать чьей-то невестой.

Я бросаю взгляд на свое отражение и вижу пленницу в элегантном белом платье, но все равно киваю.

– Нам уже пора?

Мама кивает.

– Думаю, мы…

– Мисс Риччи!

Одна из официанток вламывается в спальню, ее розовые щеки залиты краской и стали почти такими же яркими, как ее волосы. Она наклоняется и сжимает руками колени, пытаясь отдышаться, затем поднимает руку, чтобы что-то сказать.

– Мистер де Лука просит вас подойти.

Я сжимаю зубы, раздражение пронзает мою кожу изнутри.

– Нам нельзя видеться до свадьбы, это дурной знак.

К тому же я не хочу проводить с ним больше времени, чем необходимо.

– Пожалуйста, мисс. Ему нехорошо, но он не хочет говорить ни с кем, кроме вас.

Я со вздохом смотрю на маму, та пожимает плечами.

– Мы сами строим свою судьбу, верно? – Поцеловав меня в обе щеки, она перекидывает сумку через плечо и направляется к двери. – Разберись с этим, и встретимся в церкви как можно скорее!

Я смотрю на бейджик официантки – Марселин, написано большими печатными буквами – несколько коротких секунд, гадая, не будет ли это очередная попытка Матео вывести меня из себя или еще что похуже. И все же я не хочу, чтобы он устраивал сцену или откладывал неизбежное, поэтому следую за этой девушкой по коридору в спальню Матео.

Оказавшись внутри, я замираю, отметив, что его комната ничем не отличается от той, из которой я только что ушла; никакого намека на личные вещи, захламляющие стены или комод. Кажется, что эта комната принадлежит привидению.