Обещания и гранаты

В конце концов я допишу письмо. Но сейчас моя жизнь кажется более важной.

Кэл присвистывает, когда я приближаюсь, и окидывает взглядом мои формы, задерживаясь на ногах.

– Кью, – говорит он нашей дочери, зарываясь носом в ее темные кудряшки, – у тебя самая красивая мама на планете. Я говорю тебе об этом сейчас, чтобы ты знала: потом твои друзья-парни захотят почаще бывать у тебя дома, чтобы поглазеть на нее.

Я фыркаю и ногой брызгаю на него воду.

– Ради бога, будто кто-то пустит их в дом.

Он улыбается, его красивое лицо светится.

– Я сильно изменился, крошка. У нее могут быть друзья, даже друзья-парни. Кто знает, может, ей будут нравиться девочки, и тогда мне придется переживать, как бы они не разбили ей сердце.

Проводя пальцами по его волосам, я смотрю на них обоих, и сердце болезненно сжимается внутри от понимания, что, кто бы ни разбил ее сердце в будущем, это точно будет не Кэл, я в этом уверена.

Наклонившись, я прижимаюсь к их маленькому кокону, глубоко вдыхаю, стараясь запечатлеть в памяти запах радости; возможности и сладость, завернутые в нежную упаковку, иногда полную страха, который портит путешествие, но показывает тебя с совершенно новой стороны.

Это весна посреди зимы, лучик солнца, сияющий в твоей душе, от которого тебе становится менее одиноко.

Потому что вот оно, счастье. Люди, которых ты встречаешь на пути и которые делают твою жизнь немного лучше.

И если встретишь их, никогда не отпускай.