Обещания и Гранаты

Рядом с фото рамкой продолжает тикать скульптура маятника, заставляя мышцу под моим глазом дергаться при каждом качании.

Через мгновение Раф прочищает горло, и когда он снова говорит, печаль полностью отсутствует.

— Мне нужны деньги. Ты облажался со мной в этой сделке с Болленте, и мне пришлось отказаться от хорошей части бизнеса Риччи, просто чтобы выйти из этого.

— Я не был тем, кто сказал тебе продать свою дочь, — говорю я. — Или кто попросил ее лечь в мою постель.

— Точно так же, как ты никогда не просил Кармен, верно? — он сплевывает, с каждой секундой становясь все более возбужденным.

Я хочу сказать, что я никогда не ходил в Кармен. Это она всегда приходила ко мне.

Но я этого не делаю.

Сделав глубокий вдох, я напрягаюсь, чтобы противостоять ярости, нарастающей, как вода за дамбой, угрожающей утопить меня в своей свирепости. Я сосредотачиваюсь на плавном покачивании маятника, отгораживаясь от всего, пока не слышу только тиканье.

Тик.

Тик.

Тик.

Зуд проникает глубоко под поверхность моей кожи, и я обхожу свой стол, пока Раф бубнит, вытаскиваю пистолет из ящика. Направляю его, пока нервы съедают устойчивость моей хватки, снимаю предохранитель и нажимаю на спусковой крючок, наблюдая, как пуля летит по комнате.

Она проходит сквозь фото рамку, разбивая стекло в результате взрывного столкновения, и врезается в стену позади нее; осколки стекла вылетают из рамки, сила выбивает маятник из равновесия, и я наблюдаю, как он падает на пол, один рычажок отрывается, наконец замолкая.

— Ты слышишь меня, Андерсон? — спрашивает Раф. — У тебя есть два выбора: деньги или чертова клятва верности в форме услуг. В противном случае ты покойник.

Отняв телефон от уха, я засовываю пистолет обратно в ящик и вешаю трубку.

***

Чуть позже я нахожу Елену на заднем дворе, она вытаскивает мешки с землей из картонной коробки и тащит их по траве туда, где она устроила импровизированное рабочее место у живой изгороди.

Марселин стоит в нескольких ярдах, заваривая чайный пакетик в синей керамической кружке, наблюдая за происходящим.

Убирая с лица потную прядь волос, Елена поворачивается, чтобы осмотреть наш двор, положив руки на бедра. Лавандовое платье, которое на ней, идеально обрисовывает сильную выпуклость ее задницы, и когда я приближаюсь к ней, меня переполняет воспоминание о том, как я схватил ее, насаживая на свой член.

На мгновение я могу забыть о других происходящих вещах и раствориться в ее присутствии. Она подобна уютному весеннему полудню, свежим цветам и морскому воздуху, который доносит легкий ветерок, и это окутывает меня, заслоняя уродливую реальность всего остального.

Я никогда не был из тех мужчин, которые убегают от невзгод, но когда я стою там и смотрю на женщину передо мной, ту, которую я втянул в свой беспорядок, я ловлю себя на том, что жалею, что не могу. Желаю, чтобы это была та жизнь, которую заслуживает такая, как Елена.

— Не злись, — говорит она еще до того, как я подхожу к ней, поворачиваясь ко мне лицом. На ее тонких чертах читается восторг, мягкость стирает глубоко посаженную жесткость. Послесвечение, которое я могу объяснить только как остаточный эффект умопомрачительного секса.

— С чего бы мне злиться? — спрашиваю я, протягивая руку, чтобы обхватить ее щеку ладонью. Мой большой палец касается нижней части синяка вокруг ее глаза, отмечая, что припухлость и пурпур значительно уменьшились со вчерашнего вечера.

— Я собираюсь испортить твой двор, — говорит она, указывая на мешки с землей. — И я понятия не имею, что делаю. Марселин должна была читать страницу в Википедии, но…-

Она закатывает глаза, чтобы посмотреть на мою экономку, которая пожимает плечами, потягивая чай.

— Но садоводство не входит в мои должностные обязанности.

Елена фыркает.

— Ни то, ни другое не помогало Кэлу похитить меня, не так ли?

У меня внутри все переворачивается от ее легкомысленного употребления этого слова, и мне интересно, что все ее сестры рассказали ей о том, что говорят в новостях дома. Если что-то изменит ее взгляд.

Прочищая горло, я опускаю руку и засовываю ее в карман костюма.

— У меня есть несколько встреч, из-за которых я буду занят в ближайшие несколько дней, но, вероятно, мог бы помочь тебе в эти выходные.

— Правда? — Ее брови приподнимаются, и она кивает на прямоугольник, который отметила палкой. — Ты знаешь что-нибудь о посадке цветов?

— Я ассистировал при успешном тройном обходе во время ординатуры и зашил больше открытых ран, чем ты, вероятно, когда-либо увидишь в своей жизни. Уверен, что смогу справиться с растениями.

Оставив их вдвоем снаружи, я возвращаюсь в Асфодель и сажусь на корточки в библиотеке, пытаясь избавиться от странного чувства, скручивающегося в животе. Это не совсем болезненно — почти тошнотворная волна, которая снова и снова разбивается о берег, никогда не отступая до конца.

Открутив бутылку виски пятидесятилетней выдержки, я наливаю три пальца в стакан, беру первую попавшуюся книгу и плюхаюсь в одно из двух кожаных кресел перед потухшим камином.