Обещанная Демону

– Вы не хотите его? – Элиза собрала все свое умение, чтобы изобразить на своем хорошеньком личике легкое пренебрежение и разочарование. – Значит, мне не солгали. Этот наперсток больше не работает. Я—то это не вижу, а вы вот сразу определили.

– О, нет! – живо возразил незнакомец. – Он по—прежнему наделен магической силой! И с его помощью можно выиграть в любую карточную игру. Однако, обладание этим наперстком вовсе не так безобидно, как кажется. Демоническая сила никому из людей не приносила блага. Самые низменные и потаенные человеческие черты могут проявиться вдруг. И тот, кто вчера был добродетельным, завтра вполне может оказаться отпетым негодяем.

Незнакомец надел наперсток на мизинец и слегка щелкнул пальцами. На столе появилась новенькая, блестящая колода карт.

– Можно выиграть, что угодно при помощи этого артефакта. Но есть одно условие! – незнакомец шутливо погрозил Элизе пальцем. – Загадывайте карту.

– Тройка бубей, – машинально ответила Элиза. Незнакомец мазком руки по блестящему столу веером растянул колоду и неспешно, даже не глядя, взял одну из карт. Это была загаданная Элизой карта.

– Играть можно на что угодно, на какие угодно сокровища, – продолжал незнакомец, собрав карты со стола и тасуя их. – Хоть с Императором на все богатства мира. Но нельзя играть на человеческую жизнь, на человеческую плоть и на человеческие желания. К примеру, – синие глаза незнакомца сощурились, глядя на Элизу так, что ее начинала бить неуемная дрожь, – представьте, что вы проиграли мне все. Все, до последней нитки. Если я возьму ваши богатства и просто уйду, вы смиритесь с проигрышем. Не станете преследовать меня. Не захотите мстить, – незнакомец словно угадывал вопросы, мучавшие Элизу, и отвечал на них. – Это тоже часть магии этого наперстка. Он усмиряет преследователей. Но если я вдруг пожелаю, чтобы вы играли дальше, и поставили на кон свое тело, потому что больше у вас нет ничего, – голос незнакомца стал хищным, зазвучал страстно, так сладко и волнующе, что Элиза охнула и отшатнулась от надвигающейся на нее тени. – Или просто пожелаю поцелуя… Просто поцелуя против вашей воли… тогда я проиграю. Назовите карту.

– Семерка червей, – заплетающимся языком произнесла Элиза, и незнакомец не глядя взял карту.

Он ошибся.

Это был валет, или король – Элиза не успела разглядеть. И как оказалась в объятьях незнакомца – тоже не поняла. Однако, его руки, словно угадывая ее желания, зарылись в ее волосы, распуская прическу, сколотую шпильками. Элиза вскрикнула, ощутив на своих губах свежее, как запах первого мороза, дыхание, и горячий, как раскаленное солнце, поцелуй.

Будто сотни тончайших струек холодного, обжигающего воздуха скользнули разом по теплой коже Элизы и она вскрикнула и забилась в руках странного незнакомца. Лед и пламя в ее крови пролились в самое сердце и разлились по венам странным, нечеловеческим блаженством.

– Пустите, – выдохнула Элиза, изо всех сил упираясь в плечи мужчины. Но вместо того, чтобы оттолкнуть странного незнакомца, она вдруг приникла к нему и ответила на его поцелуй неумело и пылко, сгорая от страсти.

Каждое касание, каждый самый легкий поцелуй топили сознание девушки вспышками наслаждения, она вскрикивала и едва не плакала, когда бессовестный незнакомец жадно, словно хищник свою поверженную жертву, покусывал ее шею и вылизывал горячим языком белоснежный бархат ее кожи. Страсть, неведомая Элизе ранее, овладела ею. Безумная, неконтролируемая, дикая и иссушающая. Словно в беспамятстве Элиза обвивала шею мужчины руками, привлекая его к себе, позволила усадить себя на стол и послушно развела перед ним подрагивающие колени.

Его ладони, страстно обласкав ее затылок, шею, плечи, спустились на талию девушки. Незнакомец крепко прижал Элизу к себе, целуя ее до головокружения, сладко и невыносимо интимно, лаская ее мягкие губы языком, а его рука бессовестно скользнула по ее животу, ниже, ниже, пока сквозь тонкое домашнее платье не нащупала горячее местечко меж разведенных ног девушки.

Прикосновение было таким нежным и таким желанным, что Элиза искусала губы, чтоб не закричать от наслаждения. Мужчина поглаживал ее, и Элиза извивалась под его рукой, развратно и откровенно расставляя пошире ноги и прижимаясь к его пальцам сильнее. В какой—то момент, не соображая, что творит, она ухватила его за руку и направила сама – туда, где от желания было почти больно, где пульсировало и ныло, – и вжала его пальцы во влажную горячую впадинку так крепко, что все ее тело вздрогнуло от острейшего наслаждения. Она откинулась назад так далеко, что волосы ее коснулись блестящей столешни, и застонала, долго, жалобно, умоляюще. Ей хотелось, чтобы эти поглаживающие ее пальцы скользнули в ее тело и уняли пожирающее ее желание.