Обещанная медведю

Противоречия рвали на куски душу. Мне нужно было, чтобы Дар дал повод остаться. Но, может, не с ним все неправильно, может, это со мной? Это я не могу быть преданной, остаться навсегда, взять ответственность и приручить зверя? Я же знаю, что это – на всю жизнь. И боюсь этого больше, чем неуправляемого медведя, который жаждет оставить себе.

– Прими меня, – потребовал он, касаясь моего лба своим. Вода стекала по его губам и щекотала мои, рассыпаясь мелкими каплями. – Я сделаю все, только не дам свободы, Рома… Спи со мной, занимайся любовью со мной, приходи вечером домой – это все, что я от тебя требую! Я никогда не предам, не брошу… Но не буди во мне чудовище…

Я прикрыла глаза и обвила его плечи, прижимаясь сильнее.

– Ты пугаешь…

– Я не хотел, – он обнял меня.

И я расплакалась. Вспомнилась Лара с ее предупреждениями. Вспомнился Яворский, который ходил вокруг меня кругами, но ни разу не тронул. Знал, что так будет. Что я буду против, а он не отпустит… Но и он решился перетупить черту. И что-то подсказывало, что Сергей не стал бы слушать, мириться с крысой и водить меня по магазинам. И я сжала пальцы на плечах Дарьяра сильней.

– Спать с тобой, заниматься любовью с тобой и возвращаться вечером домой? – прошептала. – Это же не все, Дар…

– И дети, Ромка.

– Почему дети не могут быть по плану, Дар?

Он медленно наполнил воздухом грудь, вжимая меня в себя сильней.

– Терпение зверя не безгранично, Рома, – заговорил хрипло на ухо. – Если ты не будешь сравнивать меня с кем-то, постоянно тыкать носом в то, что забрал тебя себе, и требовать отпустить, может, и дети по плану будут… – Он сделал паузу на еще один вдох, прежде чем зло продолжить. – Но ты расшатываешь сразу все опоры, на которых стоит мое терпение. Иди навстречу. И я, возможно, тоже смогу… Но не обещаю… Я не жил никогда ни с кем. Я не знаю, какие демоны спускаются с цепей, когда хочешь женщину… Я знаю только, что лучше убью, чем позволю уйти и предать.

– Я не просила позволить мне предать! – попыталась выбраться из его объятий, но он не дал.

– Ты не просишь позволить. Ты просто предаешь, – отпустил он и посмотрел в глаза.

Потом отвернулся и вылез из душа.

А я оцепенела. Нет, это уже не было моим озером. Это было ледяным бочагом, который обещал быструю смерть в случае чего… Да что же это такое?! Как такой мужчина, который был со мной днем, может превращаться в это неуправляемое существо вечером?!

– Черт! – стукнула в сердцах по кафелю ладонью.

Только же показалось, что можно найти опору и попробовать договориться, но все снова разлетелось в пыль.

Только «неуправляемое существо» нашлось снова в кухне с крысой на плече.

– Футболка, – кивнул он мне сначала на стул, потом на тарелку на столе. – Ужин. Крыса пыталась отужинать из твоей тарелки…

– Дети, Дарьяр? – направилась я к стулу, пытаясь не смотреть на крысу. Но не выходило. Воркуша сидела и рьяно умывалась на его широком плече, не позволяя игнорировать факт огромного шага навстречу, сделанного Медведем. – И все?

– А тебе мало? – устало спросил он.

– Я просто пытаюсь не расшатывать. Я буду с тобой спать, жить и возвращаться вечером. И дети по плану. Когда будем готовы.

Он посмотрел на меня странным взглядом, в котором вспыхнуло что-то очень болезненное, но тут же потухло, и Дарьяр безразлично кивнул:

– Хорошо.

Но хорошо не стало. Я поужинала в тишине и одиночестве – Дарьяр с Воркушей удалились в гостиную. И попенять бы крысе за перебежничество, но следовало признать – уступать она умела лучше. Пусть и за меньшее. Хотя клетку по-прежнему игнорировала. Когда я вышла в гостиную, Воркуша спала у Дара под боком, а тот работал, сидя на диване.

– У тебя там найдется, куда вещи разложить? – тихо спросила я.

Он кивнул и поднялся на второй этаж. Выделил мне место в шкафу и несколько полок, молча переложил с них свои вещи и вернулся вниз.

Такое себе «хорошее» начало…

Глава 8

Там, где я говорил «может быть», Рома слышала «обязательно будет». Она не должна была меня понимать, но от этого не становилось легче объяснить.

Мужчины моего племени не просто так не в состоянии сделать женщину счастливой. По крайней мере, не любую. Такую свободолюбивую – точно нет. Я видел, как угасла мать в берлоге отца. И ничто не смогло зажечь ее взгляд снова. Мы с Демидом не смогли. И Ромку дети тоже не «подожгут». Скорее, наоборот.

Я глянул наверх. Рома вяло ковырялась в пакетах, стоящих в одной части комнаты, и носила вещи по одной в другую к шкафу. Конечно, поставить пакеты рядом удобней, но она намеренно растягивала «переезд».

Спать со мной и возвращаться вечером ко мне уже казалось слишком невыполнимым условием для ведьмы. Она потухнет у меня.

Я подцепил джинсы с края дивана, натянул футболку и, подумав, подложил крысе под бок домашние штаны, чтобы та не вскидывалась и не начала скакать в поиске хозяйки. Чучело только моргнуло сонно и скрутилось удобней.

– Ей надо сказать, чтобы не пожрала ткань, – послышалось сверху.

– Я не разговариваю с крысами. Пожрет – будет спать в клетке в наказание. – Я хлопнул по карману, проверяя ключи от машины. – Скоро вернусь.