Обещанная медведю

Давид Глебович не заставил себя ждать – вскочил на ноги и бросился в коридор. Я упрямо последовала за ним, хоть ноги все еще тряслись. Ну спасибо тебе, неведомый извозчик-доставщик! Откуда он знал, что мне надо быть здесь?

Выскочив на порог, я увидела, как Давид Глебович… снимает штаны у ступеней.

– Что вы делаете? – сползла я вниз, держась за перила.

– Преследую оборотня, – усмехнулся он.

– Голым? – Мне казалось, что Яворский меня все же если не придушил насмерть, то уложил в глубокий обморок, и мне теперь видится всякое.

Вместо ответа шеф снял боксеры, оголяя крепкий зад, и бросил к стопке вещей, а потом вдруг встал на четвереньки… и будто перетек в огромного коричневого медведя! Да так шустро, что я села на задницу рядом с его вещами.

– Нет, ну я точно в обмороке… – прошептала изумленно. – Нет-нет-нет, только не сейчас! Ромка, очнись-очнись!

А медведь тем временем бодро рванул в лес и был таков. Ну что за странный глюк? Хотя выглядело это ну очень реально! Только… я всегда считала Горького ведьмаком, а не оборотнем. Как так вышло-то?

Со стороны проходной вдруг донесся рев сирены, потом шум двигателей, и на поляну перед приютом выехали две спецмашины. Я только беспомощно смотрела, как из нее высыпает отдел быстрого реагирования. Когда заметили меня на ступеньках, начали допытываться, где Горький. А у меня язык не поворачивался сказать. И я выдавила первое, что показалось разумным:

– Преследует Яворского, – и прикрыла подолом платья его вещи рядом.

– Черт, и как его искать? – нахмурился главный, оглядываясь на лес.

Но искать не пришлось. Неподалеку вдруг взвыл волк, потом страшно заскулил и вывалился из кустов аккурат под колеса машины. На этом кусты ощутимо тряхнуло, и следом вышел Давид Глебович в привычной ипостаси. Яворский корчился недолго, но обернулся не так изящно, как шеф – с присущей всем городским мукой.

– Этого – в участок, – громогласно рявкнул Горький, дождавшись оборота Яворского. – Саша, дай футболку зад прикрыть!

Окончательно убедившись, что все – не сон, я поднялась на ноги как раз, когда Давид Глебович направился ко мне:

– Ну ты как?

– Лучше, спасибо…

Он осторожно взялся за мой подбородок и приподнял, вынуждая показать ему шею:

– Хреново. Дарьяр убьет Серегу…

– А вы видели Дара? – сдавленно выдохнула я.

– В поселке он был, тушили пожар там все, – сурово глянул он на меня. – Не звонил?

– Нет, – качнула я головой.

– Ром, ну у него отца убили. Знал бы он, что ты здесь, конечно, несся бы уже сюда… Кто ж знал? А что ты тут делала, кстати?

– За вещами приехала, – пожала я плечами.

– Ночью? – вздернул он скептически брови.

Но тут на крыльцо один за другим начали высыпали жители приюта. Горький плотнее стиснул футболку вокруг бедер:

– Можно у тебя переодеться где-нибудь? – смущенно попросил.

Я провела его в спальню Сашки – все равно она ему не понадобится больше. А сама поплелась в свою комнату. Переоделась, сложила на дно сумки платье, туфли, закидала это все заурядными вещами. Нужно будет вернуть платье Карине, чтобы она привела его в порядок. Или так и оставить его на дне походной сумки на память? Скорее, второе.

На стук позади я вздрогнула.

– Ну что ты пугливая такая? – проворчал Давид Глебович. – Мои кофе откопали тут в столовой. И бутерброды с ветчиной. – Он прошел к окну и поставил чашку на подоконник. – Что у вас с Дарьяром случилось? Вы были на приеме в честь помолвки, когда мы ему дозвонились.

– Это личное. Ничего, что можно было бы прибавить к вашему делу…

Я закрыла молнию сумки и огляделась. Вот и все. Но не напороться на выжидающий взгляд начальника не вышло.

– …Я не знаю, что у нас произошло. Вот, хотела собрать вещи, забрать мотоцикл и спросить. Но, наверное, Дару сейчас и правда не до меня…

– Но ты его женщина, – возразил Давид Глебович. – Что бы там ни было с отцом, тебя бы он не бросил просто так.

– Наверное, он думал, что за мной присмотрит семья. Но он плохо знает эту мою семью, – нахмурилась я и направилась за кофе. Есть хотелось дико. На приеме мне удалось только чаю выпить на сборище подружек невесты. – Скажите, Сергей по чьему-то указу работал? Заказчиком может быть мой отец?

– Допрошу – узнаем, – сурово отозвался Горький и протянул мне бутерброд.

– Думаете, вам позволят узнать? – повернулась я к нему и наткнулась на напряженный взгляд.

– Яворский под присмотром, – пожал он плечами. – Я полон решимости защищать права тех, кто нуждается в защите, независимо от расы и происхождения. Кто если не мы, Ром?

– Он предлагал Дарьяру мировой договор. – Я оперлась на подоконник рядом с шефом и обняла чашку пальцами. – Дар сказал, что он не правящий, чтобы обсуждать такие предложения. А Яворский общался с отцом, искал поддержки. Отец мог использоваться Сергея и его ненависть к Дару…

– А говоришь, нечего тебе к рапорту добавить, – невесело усмехнулся Горький. – Хотя, Ром, не думаю, что твой старик замешан.