Обещанная медведю

– Ну как же? – криво усмехнулся он. – Если бы не Горький, я бы трахнул твою ведьму… Вернее, свою. Она такая же моя как и твоя, медвежонок.

Я медленно моргнул, игнорируя провокацию.

– Серега, ты просто никогда не умирал медленно, поэтому и борзый такой, – тихо заговорил я, глядя, как проясняется взгляд ублюдка. – Поверь, когда ты повиснешь в удаленном уголке Подмосковья на собственном члене, последнее, о чем будешь думать – это как досадить мне своим поганым языком. И никто тебя не хватится. А твои наемыши будут только рады – за них работку грязную сделали. Думаешь, оставят тебя, языкатого такого, в целости?

Яворский помрачнел, глядя на меня исподлобья. Его рожа перекосилась в неуверенной усмешке:

– Уверен, Горькому уже позвонили.

– Конечно, позвонили. За тобой уже даже едут. Только вот куда отвезут, Серега? Уверен, что не на скотобойню? А может, дадут нового лекарства, как другу моей ведьмы, и будешь ты в полуобороте по лесу скакать? Хотя это вряд ли… – А вот теперь его взгляд надежно потух. – Это если бы ты, умник, не попался, тогда да, перспективы еще были, – добивал его я.

– Ладно, – процедил он. – Что Горький-то обещает? Защитит меня?

– Ну а кто еще тебя защитит? – соврал я, не моргнув. – Не я же.

– Я ему скажу…

– Мне говори, – рявкнул я. – Кто?

– Сенатор Вельский, – нехотя выдавил он. – Заказ персонально на твоего отца был.

– Еще кто? – потребовал я.

Понятия не имел, кто этот Вельский, но Горький разберется, несмотря на то, что ему запретили допрашивать Яворского. А потом мне подумалось, что Давид может и не выдержать потери своей пары и броситься очертя голову в какую-то неподъемную передрягу. Переходить дорогу Высшим – гиблая затея. Не стоит оно того.

– Я не знаю, – поморщился Сергей. – Его заказ.

Я кивнул. И в следующий вдох зарядил кулаком ему по роже, да так, что тот аж на коленки перевернулся и рухнул на пузо.

– Это тебе за Ромку, – схватил я его за шиворот и притянул к себе, вынуждая корчиться на воротнике, как в петле. – Ты знал, тварь, что не твоя она, поэтому и не трогал, а не из благородства, каким светить пытаешься. Это ей голову можешь промывать, а мы с тобой знаем, что чужая территория – чужая всегда. И кишка у тебя тонка была ее переступать и защищать, только и всего. Ты только бухим осмелился лапы свои на нее поднять, падаль.

Я брезгливо отшвырнул его в угол и вышел из-за решетки. Боец Горького тут же закрыл за мной камеру.

Давид обнаружился у выхода на лестницу.

– Лихо ты, Дарьяр Вирраныч, – усмехнулся он невесело.

– Все слышал? – уточнил я.

– Все, – кивнул он.

– Ну а теперь сюда иди, – кивнул я на лестницу. – Ты если полечь тут решил за правое дело – не стоит.

Горький усмехнулся:

– Дар, я сам разберусь. Спасибо за помощь. Когда о Ромке станет известно – сразу дам знать.

Я проследил за тем, как он поднялся по лестнице, и направился следом. Только ждать не было сил. Салон машины встретил тишиной и отгородил меня вакуумом от просыпающегося города.

– Где же ты, Ромка? – прошептал я, бесцельно блуждая взглядом по прохожим. Невыносимо тянуло куда-то нестись. Только куда?

Я достал мобильный с целью позвонить Яну, но тут мое внимание зацепилось за значок сообщений. Мне сто лет никто не писал сообщений – я даже забыл, как это выглядит, поэтому и не обратил внимания на иконку с цифрой в самом углу экрана.

Сообщение оказалось от Ромки.

«Позвони, пожалуйста, быстрее. Я очень хочу к тебе».

Я пробежался взглядом по нему и стиснул зубы.

Эта ведьма, ее сестра, все просчитала. А вдруг она причастна и к убийству моего отца? Могла жажда бесценного дара сестры толкнуть ее на такое? Вполне. Внезапное возвращение в жизнь Ромки, интерес к ее судьбе, приглашение на помолвку, подделанные дневники матери… Осталось только от меня отделаться. И я уехал, оставил ей Ромку сам, но удержать ее она не смогла, хотя наверняка старалась. Силой, видно, этот дар не получить. И только это остановило эту страшную тварь…

Я написал Горькому короткое сообщение о своих умозаключениях, завел двигатель и выкрутил руль. Нужно было заняться делами в поселке, но я едва жал на педаль, не желая сворачивать с трассы и отказываться от дороги перед глазами. В итоге я оказался на гравийке, ведущей к моему дому в лесу. Меня просто потянуло туда, где было тихо и можно было перевести дух. Но это место было моим, хотя Ромка ведь тоже бежала сюда не один раз…

Надежда встретить тут ведьму растаяла, стоило выйти из машины. Она тут не появлялась – ни следов, ни запаха. А я стоял с этим осознанием перед крыльцом и чувствовал, как меня топит в отчаянии. Смысла куда-то бежать не было – я не могу ее найти. Я ее почти не знаю… Идея, что Рома помчалась искать хоть какую-то мало-мальски твердую почву под ногами в виде родного отца, все меньше нравилась. Постоянные мысли о ведьме сводили с ума, а бессонная ночь и нервы наполняли голову и тело противной тяжестью. Добавить к этому еще и метания обеспокоенного зверя внутри – и вообще становилось непонятно, как это все взять в руки…