Обещанная по крови

Приоткрыла один глаз, осмотрела возмутителя моего обморочного спокойствия и с визгом «живой», бросилась ему на шею. И пусть думает, что хочет, а мне всё равно хорошо.

На этот раз меня не стали отталкивать. Принц тоже обнял, крепко, сдавив рёбра почти до хруста и уткнувшись лицом в шею.

— Как же я испугалась за тебя, — прошептала едва слышно.

Осознание, что обнимаю обнажённые плечи, пришло неожиданно, и я попыталась отстраниться. Не позволил.

— Пусти, — попросила, чувствуя, что лицо горит от смущения.

— Не хочу. И знать, кто ты, тоже не хочу, — глухо пробормотал Рарриэш в мою шею.

А уж как мне-то не хотелось начинать этот разговор.

Необъяснимый страх сковывал ледяными тисками при мысли, что узнав правду, мой блондин возненавидит меня… и откажется.

Так мы и стояли, крепко обнявшись, минут пять, наверное, стояли. А потом Рар вспомнил, что у него ко мне накопилось много вопросов и разорвал объятия.

— И всё же, как ты оказалась в ложе правящих? Туда кого попало не пускают, — сощурившись спросил он.

— Ну спасибо, не думала, что я для тебя кто попало, -

проворчала, изобразив обиду. В действительности я просто тянула время, ища способ поведать правду в наиболее мягкой форме. Но, как ни крути, а правда была одна — я нежеланная, навязанная невеста. И взглянуть в глаза своему, теперь уже бывшему жениху сил не было. Какая же я трусиха!

— Эр назвал тебя женой? — глухим, каким-то потерянным голосом спросил Рарриэш.

— Нет, — почти выкрикнула, невольно вздрогнув от подобной перспективы.

— Тогда почему? Кто провёл тебя на поединок? — в голосе моего блондина слышались напряжение и недоверие.

Я не готова, просто не готова увидеть ненависть и презрение в его глазах. А именно эти чувства и останутся в его сердце, как только он узнает правду. И я, леди Эльтианита Маэсто, а теперь ещё и леди Рардинэр, решилась пойти на чисто женскую хитрость. Шагнула к мужчине, которого, кажется, полюбила, и поцеловала его. Пусть он возненавидит меня, пусть посчитает падшей, но это будет потом. Сейчас же я хотела, чтобы он был рядом, был со мной, смыл своими прикосновениями позор близости с лордом Тарриэром Рширхо.

И Рарриэш не оттолкнул меня. Напротив, прижал крепче, отвечая на неумелый поцелуй очень нежно и трепетно.

Подхватил на руки, а в следующее мгновение опустил на прохладные простыни, не разрывая поцелуя. Я сама не заметила, как желание отвлечь и страх потерять сменились упоительным чувством полёта. И это было совсем не то, что я испытывала с лордом-охотником. Это не было постыдным зовом плоти, огнём, сжигающим преграды совести и разума.

Это было нечто тёплое, нежное и такое яркое. Словно я погружалась в солнечный свет, купалась в его нежных лучах и пила его, пропитываясь теплом и негой изнутри. По телу заскользила ткань медленно снимаемого платья, но я этому только порадовалась, стремясь оказаться как можно ближе к свету и теплу. На смену ткани пришли ладони, они медленно скользили по рукам, плечам, животу, бёдрам. Он словно боялся причинить боль, столь нежными и мимолётными были его касания. И тело выгнулось навстречу этим прикосновениям. А тепло начало перерастать в жар, но он не опалял, а согревал, словно загорающееся в самой душе трепетное, несмелое пламя.

Мой первый стон потонул в нежном поцелуе. Губы, такие желанные и терпеливые переместились на шею и медленно, мучительно медленно прокладывали дорожку из поцелуев к груди, следуя за столь же тягучими прикосновениями рук. Что же он делает со мной? Это было совсем не похоже на то, что я испытывала в объятиях ненавистного лорда, но эти ощущения были в сотни раз ярче и слаще. Я тонула в своём мужчине и чувствах, которые он дарил мне. Тонула и хотела большего.

— Мало, — шептали мои губы. — Не мучай меня, хочу больше.

Я даже не понимала, чего прошу, пока не получила большего.

А потом всё слилось в сплошной поток наслаждения. Я словно умирала, воскресала и вновь умирала, шепча одними губами «мой». И, кажется, действительно умерла.

*** Воскресать не было ни малейшего желания, но меня настойчиво возвращали к жизни.

— Эль, милая, любимая, родная, открой глазки, — шептал Рарриэш, перемежая каждое слово поцелуями. Он целовал губы, щёки, глаза, кончик носа и даже подбородок. — Ну же, очнись. Или я позову лекарей.

Ресницы затрепетали, но сил открыть глаза не было. И лишь лёгкая улыбка известила моего любимого(да, теперь я знала точно, что такое любовь), что я пришла в себя.

— Не пугай меня так больше, — попросил он. — Если я сделал тебе больно, то не прощу тебе этого.

— Если это боль, то я готова страдать вечно, — прошептала в ответ.

— Будешь терять сознание и такого больше никогда не повториться, — поставили меня перед фактом. Причём весьма серьёзно и уверенно.

— Это не честно, — застонала и перевернулась на бок. Боль, не сильная, но весьма чувствительная, заставила поморщиться и поджать колени к груди.

— Больно? — тут же спросил Рар. — Лежи и не двигайся, я позову лекарей.

— Зачем? — спросила и тут же открыла глаза.

Зажмурилась от яркого солнечного света, поморгала и уставилась на самого лучшего мужчину на свете.