Обесточенный

— И, конечно, это ты позвонишь Домино.

Я вздохнула и уставилась на вафли, которые медленно остывали на тарелке.

— Да, я знаю. Дай мне сначала доесть мой чертов завтрак, чтобы потом было чем блевать.

***

— Я не понимаю. Когда мы разговаривали со Стивом несколько дней назад, он сказал, что вы оба что-то нарыли... цитирую: «Бомба, черт возьми». Может, Стив просто слишком рано сдулся?

Мой редактор Домино Батиста была красивой женщиной из Вест-Индии, которая пробилась на панк-сцену восточного побережья в то время, когда и женщины, и чернокожие люди были не столь желанными гостями. Да и вообще, с ней не было никаких проблем. Я уважала Домино и использовала ее как образец того, кем хотела стать, но не справилась с этим примером, да и с собой тоже. Я не понимала, пока не услышала голос по телефону, как глубоко меня ранит ее разочарование.

Это был всего лишь причудливый способ сказать, что я не смогла сдержать слез, когда сообщила ей, что у меня нет обещанной истории. Мой голос оставался спокойным, несмотря на явную решимость, так что, возможно, она не могла слышать мой жалкий плач, но это происходило.

— Нет, — сказала я. — Это не касается Стива, он просто следил за информацией, которую я добывала. Это не его вина.

— Значит, это ты виновата? Что случилось Лорел? Твоя задница горела по-настоящему на собрании. Ты жаждала эту историю.

— Так и было. И, пожалуйста, поверь, я сделала все, что можно, чтобы добыть нужную информацию, но это было просто... выше моих сил.

Домино что-то напевала в трубку – звук, который она издавала, когда не покупалась на то, что я пропихивала.

— Нет ничего выше твоих сил, Лорел. История Таска была катастрофой, но не потому, что у тебя нет способностей, а потому, что ты не использовала их должным образом. Это то, что сейчас происходит?

Я не знала, что ей сказать. Признание Стиву уже истощило меня. Как я могла объяснить своему наставнику, почему потерпела неудачу?

— Не знаю, Домино. Я просто знаю, что эта история не... все происходит не так, как я думала. И мне очень жаль. Я все просрала.

— И ты уверена, что не можешь найти никакого способа, чтобы спасти статью? Журнал заплатит за то, чтобы вы провели там больше времени, если это требуется.

— Нет, — сразу же сказала я, закрывая глаза. — Ее уже не спасти.

Домино на мгновение замолчала. Она, должно быть, заметила, что я чего-то недоговариваю.

— Мы поговорим обо всем этом, когда ты вернешься в город. Сколько времени вам нужно, чтобы собраться?

Одна часть меня твердила, что нужно остаться здесь навечно. Другая, что я хочу немедленно телепортироваться отсюда. Мысль о том, что у меня есть хотя бы один лишний день, чтобы попытаться связаться с Ноа и успокоить глубокую боль в моем сердце, была опьяняющей, но к счастью, я была достаточно взрослой, чтобы понять, какой ошибкой это было бы. Ноа очень ясно дал понять на пляже, что он чувствует, и с тех пор не связывался со мной. Я была здесь вторгшейся силой, конкистадором, который пришел грабить ради собственной выгоды. Я не имела права требовать от него ответа. И я слишком сильно любила его, чтобы проявлять неуважение таким образом.

Все кончено. Белые флаги были подняты.

— Я буду готова к вылету сегодня вечером.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Ноа

Это был последний раз, когда я сидел с этими людьми за столом для совещаний или за любым другим столом, я отчетливо это осознавал. На дальней стороне, подальше от нас с Куинном, сидели те трое, которых я считал своими братьями. Или в случае с Дюком, по крайней мере, союзником с общей целью, на которого я мог рассчитывать, чтобы защитить группу, когда наступят тяжелые времена.

Но я ошибся на их счет. И теперь они за это заплатят.

Гэвин стоял во главе стола возле окна. День снаружи отражал мое настроение: совершенно серо-черный, с яростно клубящимися небесами, не пропускающими свет. Пока Гэвин возился с телевизионным дисплеем и отданным мной DVD, я смотрел, как закручиваются облака и не обращал внимания ни на кого в комнате. В отличие от предыдущих встреч ощущение того, что Дюк так близко, просто соскользнуло с меня, как с утки вода. Все было кончено, я одержал победу. Он больше не имел надо мной никакой власти.

Боль в моем сердце теперь имела совершенно иной источник. Место, где была моя группа, начинало свой траурный период. Даже если это будет тяжело, сердце хорошо попрактиковалось к тому времени. Но глубокое, светлое место, в которое закралась Лорел, не имело такого же опыта общения с темнотой и поэтому каждый удар посылал новые волны боли через мое сердце. И эта боль была сильнее всего, что Дюк мог когда-либо сделать со мной.

Через мгновение Гэвин подготовил оборудование к работе. Перед тем, как включить диск, он повернулся к собравшимся за столом.

— Как вы все знаете, Ноа попросил нас придти сегодня, так как у него есть кое-что важное по делу, что он хотел бы нам показать, и чтобы мы увидели это первыми. Ноа, хочешь высказаться перед тем, как начнем?

Я покачал головой, не отрывая взгляд от окна.

— Просто включи эту чертову штуковину.