Обет без молчания

«Я тоже страдаю лунатизмом? – испугался он. – Но не знаю об этом, потому что живу один?»

Чтобы успокоиться и не накручивать себя, Кирилл достал из сумки пачку гомеопатических таблеток, приобретенных тут, в Берлине. В России он пил настойку пустырника – она и помогает хорошо, и непротивная, – взял ее с собой, но она быстро закончилась. Пришлось обращаться к местным фармацевтам. Кир хотел приобрести что-то посильнее травяных капель, но медикаментозные успокоительные продавались только по рецептам, и ему ничего не осталось, как взять гомеопатические. Тогда он понял, почему в Берлине так много этих бесполезных, на его взгляд, кабинетов и аптек.

Закинув в себя сразу три, он принялся усиленно их рассасывать, но более-менее успокоился еще до того, как на языке растаяла последняя. Все с ним в клиническом смысле нормально, отклонений нет, но появился эмоциональный дисбаланс. А у кого бы он не возник, когда стресс за стрессом? Даже небольшой влияет, а к нему Хан относил знакомство с немецкими родственниками, которых он пытался разыскать долгие годы, и вот чудо свершилось! Он встретился с племянником своего деда, но… Тот умер и теперь преследует его в кошмарах. А сестра слетела с катушек и теперь лежит в психушке, пусть и добровольно.

«Но мне неймется, – начал поругивать себя Кир. – Я прусь опять в Берлин, иду туда, где видел покойника, что оживает в моих снах, и пытаюсь приобрести его квартиру… Да что со мной не так? После такого любой нормальный человек отправился бы в санаторий на воды. В тот же немецкий Баден-Баден!»

Кирилл сделал себе чаю, разбавил его холодной водой, чтобы не ждать и выпить сразу. Он успокоился и захотел поскорее уснуть.

Удалось не сразу, хотя вроде успокоился. Что-то не давало погрузиться в дрему. Мешали не мысли, а звуки (холодильник рычал, за окном нет-нет да проезжали автомобили), свет, пробивающийся из-под двери, и красный огонек на телевизоре, запах кондиционера для белья, фиалковый. Кирилл вертелся, то укрывался с головой, то скидывал одеяло на пол, но уснул только под утро, когда уже начало светать.

Пробудился в кровати, и это порадовало, как и блинчики на завтрак.

Обратный билет у Кира был на послезавтра, но он подумывал о том, чтобы взять другой. Тот, что имелся, невозвратный, но черт с ним, пусть пропадает. Нужно валить из Берлина, который сводит его с ума!

Но сначала…

Нанести прощальный визит Альтен и Краузе.

И вот он сидит перед костелом, пьет имбирный напиток и говорит обеим улицам: «Ауфидерзейн!» Он их не видит: одна за спиной, вторая спрятана за храмом, кладбищенской оградой и деревьями, высаженными вдоль нее.

– О, это опять вы, – услышал Кирилл громкий женский голос и обернулся. По аллее в его направлении ковыляла бабулька с корзиной цветов. – Добрый день.

– Здравствуйте. Мы знакомы?

– Меня зовут Ингрид. – Она плюхнулась рядом, шумно выдохнула и вытерла лицо платком. – Я торгую цветами на Альтен-штрассе и ближайших к костелу улицах уже больше шестидесяти лет.

– Так много? А вам не дашь больше пятидесяти трех.

– Льстец, – хихикнула бабка.

– Где мы встречались, позвольте узнать?

– Я видела тебя на Краузе, когда ты выходил из дома под номером тринадцать. Там жили Хайнцы.

– Да, я заглядывал к Фредди.

– И к нему тоже? Я видела тебя после его смерти, буквально на днях. Может, вчера?

– Вряд ли.

– И то верно. Там полиция была на двух машинах, и я бы тебя не запомнила.

– Полиция?

– Всегда приезжает, если человек умер. Порядок такой.

Кир понимал, что у дамы, с которой он имеет беседу, могут быть провалы в памяти, поэтому напомнил:

– Вы сказали, что встретили меня на днях, а Фредди скончался примерно месяц назад.

– Так Харри концы отдал.

– Сын?

– Нет, сын Герхард жив-здоров.

– Постойте, я запутался. Герхард, он же Харри, отпрыск Фредди.

– Харри – его помощник. Полное имя Харрисон. Фамилия Алби.

– Он стройный блондин? – Бабка кивнула. – И жил он в квартире старика Хайнца?

– На птичьих правах, как оказалось. Всем говорил, что сын Фредди, а на самом деле просто помощник.

– Да что вы говорите? – протянул Кир, в голове которого прояснилась картина с квартирой. Потом пришел стыд: он дискредитировал риелтора, который всего лишь выполнял свою работу, а не мошенничал, как подумалось ему. Нужно срочно отозвать жалобу и извиниться перед ним.

– Всю округу дурил, паршивец, – продолжала фрау Ингрид. – Долгов за собой оставил на несколько тысяч. Говорят, из дурной семьи парень. Все родственники – преступники. Харри еще самый безобидный из них оказался, мелкий мошенник. Хотя кто знает? За что-то же его убили…

– Харри убили?

– Я же говорила тебе!

– Нет.

– Или не тебе? – Цветочница посмотрела на Кира так, будто впервые видит. – А ты кто такой?

Деменция, это очевидно. Так может, старуха со спутанным сознанием ввела его в заблуждение насчет Харри, а также его смерти?

– Я хотел купить у вас цветы, – сказал Кир.

– Точно. Вот этот букет, я правильно помню? – Она указала на самый пышный и наверняка дорогой. Хан подтвердил. – Двадцать евро.

Веник этот стоил от силы десять, но спорить с бабкой он не стал. Отдал ей деньги, взял букет и заспешил прочь.