«Обезглавить». Адольф Гитлер

Марина вздрогнула, как от неожиданного и сильного удара, всем корпусом повернулась к нему и смотрела на него с какой-то оторопью и удивлением. «Как он мог так подумать»? — молнией пронеслось в ее мозгу и боль обиды кольнула было сердце.

— Да, да, я не смею настаивать, — повторил он, — Это дело ваше и целиком добровольное.

Подавляя обиду, Марина обвела взглядом сначала Деклера, потом Киевица и, убедившись, что оба они ждут ее ответ, сказала:

— Вы неправильно меня поняли, мсье Деклер. Я не смутилась просьбой бельгийских коммунистов. Я удивлена, что судьба поздно свела меня с ними.

На лицах Деклера и Киевица появились довольные улыбки, и Марина в одно мгновение выдохнула свое выстраданное и давно выношенное в сердце:

— Я согласна и постараюсь оправдать оказанное мне доверие.

— Иного ответа мы от вас не ожидали, — проникновенно поблагодарил Деклер, наклонился и поцеловал ей руку, — Тогда к делу.

— Мадам, — начал Киевиц, — Задание будет заключаться в следующем. Вам надлежит слушать сообщения Московского радио о положении на советско-германском фронте, делать записи этих сообщений, переводить на французский язык, печатать на машинке и распространять в Брюсселе.

— Бельгийцы должны знать правду о положении на Восточном фронте, а не верить тому, что говорит Брюссельское радио и Геббельс, — уточнил Деклер, — Ваша работа в этом плане будет иметь огромное политическое значение. Понимаете?

— Понимаю, господа, понимаю, — срывающимся от волнения голосом ответила Марина. — Я согласна. Но немцы забрали у нас радиоприемник.

— Наши люди доставят вам портативный радиоприемник и научат им пользоваться, — пообещал Киевиц и предупредил, — Только будьте осторожны. Если немцы его обнаружат, то…

— Я все понимаю, — Марина глазами показала на сумочку с оружием, — Меня не надо предупреждать.

— Тогда ждем ваших сообщений на Восточном фронте, — сказал Деклер.

Образовавшуюся за этим неловкую взволнованную паузу вскоре нарушила Марина.

— И это все? — спросила она, плохо скрывая неудовлетворенность разговором, который довольно быстро подошел к концу. Она была убеждена, что ей дадут какое-то очень важное задание, а получалось все очень просто, можно сказать, буднично.

— Пока все, — ответил Киевиц.

— Я думала, вы прикажете убивать фашистов, — откровенно призналась Марина, и по ее лицу пробежала тень разочарования, отчего оно стало печально-грустным, как у чем-то обиженного ребенка.

— Простите, мадам, но такого задания мы дать вам не можем.

— Почему?

— Еще не настало время… Мы накапливаем силы, — испытывая неловкость и нелепость своего ответа, проговорил Киевиц. Он понимал Марину, ее желание действовать решительно и смело — убивать фашистов, врагов бельгийского и советского народов, но не мог идти против линии руководителей движения сопротивления, которые стояли за саботаж мероприятий немецкого командования и отвергали террор, убийство фашистов, — Еще не настало время, — повторил он с вымученной извинительностью.

— Не настало время? — удивилась Марина. — Бельгия оккупирована, моя Родина в опасности. Чего же еще ждать?

Киевиц пожал плечами и, уклоняясь от дальнейшего разговора, кратко, с оттенком досады в голосе ответил.

— Не знаю, мадам. Не знаю.

Тем временем за столом Крюге веселье набирало силу.

— Господа офицеры! — просил внимание не в меру захмелевший Старцев, — Господин майор! Позвольте великодушно боевому русскому генералу сказать несколько слов.

Офицеры притихли и Старцев воодушевился, принял горделивую осанку.

— Господа, — начал он торжественно, — Русская эмиграция с большой надеждой следила за развитием событий в Европе и терпеливо ждала тот день, когда войска великого фюрера обрушатся на Советский Союз и уничтожат большевиков, — Заметив нетерпеливый жест Крюге, поспешил заверить, — Да, да, господин майор, мы с замиранием сердца ждали этот исторический момент, — Возвел руки кверху, артистически повысил голос, — Да, видит Бог, я дожил до этого момента! Дожил, господа, и бесконечно счастлив! Прошу вас заверить немецкое командование, нашего обожаемого фюрера, что русские эмигранты готовы стать под боевые знамена вермахта, чтобы идти в смертельный бой за освобождение России от большевиков.

— Что говорит этот безумный старец? — спросила Марина со злой горечью.

— Мадам, не обращайте внимания на пьяные речи, — посоветовал Деклер.

— Но он порочит честь русских эмигрантов, — недовольно передернула плечами Марина, — Кто дал ему право так говорить об эмиграции?

А Старцев, войдя в роль борца с большевизмом, все больше распалялся. В хмельном угаре он не замечал, как на лице Крюге появилось недовольное выражение, не понимал, что пора унять ораторский пыл и занять свое скромное место за чужим столом.

— Господа офицеры, — продолжал он. — Мы, русские эмигранты, верим, что с помощью вашего фюрера господина Гитлера в России будет восстановлена монархия. Колокольный звон московского Кремля еще будет благовещать о восхождении на престол его величества царя всея Руси.

— Убрать его, — брезгливо поморщился Крюге, — Надоел.