«Обезглавить». Адольф Гитлер

Все было продумано, детально обсуждено с каждым участником операции, но Киевиц волновался, как волновался в первые часы боя с немцами за крепость Льеж. С началом войны он привык вести операцию с применением войск и боевой техники, имея дело с реальным противником, решать сложнейшие задачи современного боя, а вынужден был заниматься организацией террористических актов, чему никогда не обучался. И эта необученность, неопытность вызывали волнение, которое с приближением к назначенному часу все больше возрастало.

Совместно с Деклером они изучили возможные варианты действий Фолькенхаузена и Нагеля после того, как в Брюсселе прогремят выстрелы возмездия, предусмотрели необходимые меры безопасности и, кажется, имели право на спокойное ожидание начала событий, но спокойствия не наступало потому, что невозможно было заранее определить все те неожиданности, которые могут возникнуть в процессе операции. А они, несомненно, будут — в этом Киевиц был убежден.

Его размышления прервал звонок в прихожей. Он поднялся из-за стола, опустил руку в карман с пистолетом. Хотя квартира была конспиративной и о его пребывании здесь знал строго ограниченный круг лиц, все же, руководствуясь чувством осторожности, он приготовился к худшему. Минуту спустя звонок повторился, но уже с условными перерывами, длиннотами.

Киевиц открыл дверь, и в прихожую вошел Деклер, чем-то возбужденный, взволнованный.

— Что-то случилось? — спросил Киевиц, наблюдая за тем, как Деклер нервно снимал пальто, разматывал шарф.

— Нет, нет, — ответил поспешно Деклер. — Все идет хорошо, как мы и планировали. — Избегая настороженного взгляда Киевица, проследовал в гостиную, подошел к камину протянул руки к огню и, удовлетворенно потирая ими, не без гордости, доложил. — Коммунисты вывели на улицы города бельгийцев для демонстрации молчаливого протеста против казни заложников. Нагель и Фолькенхаузен должны понять, что дело имеют с народом! А это сила!

— Честное слово офицера, я никогда не думал, что вы, коммунисты, так тесно связаны с народом Бельгии, — сказал Киевиц, и Деклер, обнаружив в его голосе чувство сдержанного восхищения, ответил уверенно:

— Мы поведем народ Бельгии на открытую борьбу с оккупантами Это наша цель.

— Дай-то Бог, — неопределенно произнес Киевиц и тут же поинтересовался. — Как боевые группы? Немцы их не обнаружили?

— Я еще раз проверил их. Все наши люди настроены решительно расправиться с бошами, показать бельгийцам, что у них есть надежные защитники. Но Фолькенхаузен и Нагель тоже не дремлют, и это дает нам право полагать, что наш ультиматум они восприняли серьезно и с нами вынуждены считаться.

— Есть какие-то сведения на этот счет?

— Есть интересные наблюдения. Наши боевые группы отмечают повышенное внимание немцев к ресторанам, вокзалам, паркам, к военной комендатуре, где обычно бывает много офицеров. У этих мест выставлены дополнительные полицейские посты, усилены офицерские патрули, явно рыскают детективы. Они задерживают и обыскивают всех, кто вызывает подозрение. В городе не видно такого большого количества немцев, как это было раньше. Если они появляются, то группами.

— Значит, вызов противник принял, — оживился Киевиц, — Отлично, дорогой Шарль. Отлично. Правда, сил у нас маловато, но это ведь только первый шаг организованного сопротивления, начало боев, которые ожидают бельгийцев впереди. Я счастлив тем, что поручено мне провести эту операцию, что я буду первым командиром, которому доверено открыть боевую страницу в истории сопротивления фашизму в Бельгии.

Он прошел по комнате, словно хотел успокоиться от переизбытка чувств восторженности, которые владели им, видимо, давно, но которые ему некому или некогда было высказать, счастливо посмотрел на Деклера и продолжил все с той же взволнованностью:

— Знаете, Шарль, я искренне преклоняюсь перед мадам Мариной и до сих пор не могу понять эту простую русскую женщину. Разве у нее больше патриотических чувств к Бельгии, чем у нас, бельгийцев? Ведь по условиям капитуляции бельгийским офицерам сохранено личное оружие — пистолеты. Но никто из нас до сих пор не произвел выстрел и не убил фашиста. А эта русская заколола фашиста ножом, и показала пример, которому мы, бельгийцы, теперь должны следовать. Поразительно, не правда ли? В Бельгии начало вооруженному сопротивлению положила русская женщина!

Деклер впервые услыхал такое откровение Киевица и смотрел на него с восхищением и каким-то затаенным сожалением. Уловив в его взгляде что-то неясное, Киевиц погасил воодушевленный тон, обеспокоенно спросил:

— Что случилось, Шарль?

Деклер отвел в сторону взгляд. Пришел он с двумя недобрыми известиями и не решался, о каком из них доложить первым.

— Говори, Шарль, — потребовал Киевиц, — Не щади меня, даже если причинить боль.

Деклер достал из внутреннего кармана пиджака газету, развернул ее и передал Киевицу.

— Вот, смотри, Анри.

На ее первой полосе была помещена фотокарточка Киевица в форме полковника бельгийской армии.

— Немцы дорого оценили твою голову. Двадцать пять тысяч оккупационных марок обещают.