Обезьяна и сущность

- Из принципиальных соображений. Они должны быть наказаны за то, что были наказаны. Это закон Велиала. И должен сказать, мы их действительно наказываем, если они нарушают правила.

- Понятно, понятно, - соглашается доктор Пул, с неловкостью вспомнив о сценке, разыгравшейся в дюнах между ним и Лулой.

- Это довольно сложно для тех, кто склонен к старомодной системе спаривания.

- И много у вас таких?

- Пять - десять процентов населения. Мы называем их "бешеными".

- И не позволяете?..

- Если они попадаются к нам в руки, мы с них спускаем шкуру.

- Но это же чудовищно!

- Конечно, - соглашается архинаместник. - Но вспомните вашу историю. Если вы хотите добиться солидарности, вам нужен или внешний враг, или угнетенное меньшинство. Внешних врагов у нас нет, поэтому приходится извлекать из "бешеных" все, что можно. Для нас они - то же самое, чем были для Гитлера евреи, для Ленина и Сталина - буржуазия, чем были еретики в католических странах и паписты в протестантских. Если что не так - виноваты "бешеные". Не представляю, что бы мы без них делали.

- Но неужели вам никогда не приходит в голову подумать о том, что чувствуют они?

- А зачем? Прежде всего таков закон. Заслуженное наказание за то, что ты был наказан. Во-вторых, если они будут проявлять осторожность, то избегнут наказания. От них требуется лишь не рожать детей, когда не положено, и скрывать, что они влюбились и находятся в постоянных сношениях с особой противоположного пола. И потом, если они не хотят соблюдать осторожность, то всегда могут сбежать.

- Сбежать? Куда?

- На севере, неподалеку от Фресно, есть небольшая община. На восемьдесят пять процентов - "бешеные". Конечно, путь туда опасен. Очень мало воды по дороге. И если мы ловим беглецов, то хороним их заживо. Но они вполне вольны пойти на этот риск. А потом, есть еще священство. Архинаместник показывает рожки. - Будущее каждого смышленого мальчика с ранними задатками "бешеного" обеспечено: мы делаем из него священнослужителя.

Следующий вопрос доктор Пул осмеливается задать лишь через несколько секунд.

- Вы имеете в виду, что?..

- Вот именно, - отвечает архинаместник. - Ради Царства Ада. Не говоря уже о чисто практических соображениях. В конце концов, должен же кто-то управлять общиной, а миряне делать это не в состоянии.

На секунду шум на арене становится просто оглушительным.

- Тошнотворно! - в порыве сильнейшего омерзения скрипит архинаместник. - Но это пустяки по сравнению с тем, что будет потом. Как я благодарен, что меня уберегли от подобного позора! Это ведь не они - это враг рода человеческого, вселившийся в их отвратительные тела. Будьте добры, взгляните вон туда, - архинаместник притягивает к себе доктора Пула и указывает на кого-то своим толстым пальцем. - Вон там, слева от главного алтаря, некто обнимается с маленьким рыжеволосым сосудом. И это вождь, вождь! - насмешливо подчеркивает он. - Что за правитель будет из него в течение следующих двух недель? Подавив в себе искушение пройтись по поводу человека, который хоть временно и отошел от дел, но вскоре снова обретет всю полноту власти, доктор Пул нервно хихикает.

- Да, он явно отдыхает от государственных забот.

Рассказчик

Но почему, почему он должен отдыхать непременно с Лулой? Низкая тварь, вероломная шлюха! Но в этом есть хоть одно утешение - и для застенчивого человека, мучимого желаниями, которые он не осмеливается удовлетворить, утешение весьма существенное - поведение Лулы говорит о ее доступности, в Новой Зеландии, в академических кругах, поблизости от матушки об этом можно лишь тайно мечтать как о чем-то прекрасном, но несбыточном. Причем доступна, оказывается, не только Лула. То же самое, и не менее активно, не менее громогласно, демонстрируют и мулатки, и Флосси, и пухленькая немочка с волосами цвета меда, и необъятная армянская матрона, и светловолосая девчушка с большими голубыми глазами...

- Да, это наш вождь, - горько говорит архинаместник. - Пока дьявол не покинет его и всех остальных свиней, властвовать будет церковь.

Несмотря на непреоборимое желание быть сейчас на арене с Лулой, а если на то пошло, то и с кем угодно, безнадежно воспитанный доктор Пул высказывает подходящее случаю замечание о духовной власти и временном могуществе.

Не обращая на его слова внимания, архинаместник отрывисто бросает:

- Ну, пора браться за дело.

Он подзывает послушника, берет у него сальную свечку и идет к алтарю, находящемуся в восточном конце святилища. Там стоит свеча из желтого пчелиного воска, фута четыре высотой и непропорционально толстая. Архинаместник преклоняет колена, зажигает эту свечу, делает пальцами рожки и возвращается к месту, где стоит доктор Пул, который широко раскрытыми глазами, словно зачарованный ужасом и собственным вожделением, наблюдает происходящий на арене спектакль.

- Посторонитесь, пожалуйста.

Доктор Пул отходит.