Обезьяна приходит за своим черепом

- Ну да, вам! Лично! - твердо повторил за ним Гарднер. - Лично вам! А что вы так испуга-лись? Ничего страшного тут нет! Приедете вы, разумеется, от себя, но только привезете от нас ему некий документ. То есть опять-таки не от нас, а от коллектива работников вашего института. Вот и поговорите тогда с ним лично обо всем. Кстати, вы и о письме своем потолкуете. Вы не смущай-тесь, что в нем вы не пощадили себя, - это мы вам в вину никак не поставим. "Унижение паче гордости" - в данном случае это изречение как раз подходит... Впрочем, это еще не сейчас, а потом, через некоторое время... Да, - вспомнил он вдруг, - кстати! В прошлый раз вы показали, что Ганка назвал того человека, которого вы видели у него, Отто Грубером. Скажите, ну а профессор Мезонье этого Отто Грубера не видел и не знал?

- Нет, не знал! - быстро ответил Ланэ.

- А почему вы так уверены? - вцепился Гарднер.

- Ну, во-первых, он пробыл у Ганки всего один день, во-вторых, профессор никогда не мешался в политику!

- Как и вы? - улыбнулся Гарднер.

- Как и я!

- Как и Ганка!

- Как и Ганка! - ответил с разбегу Ланэ и спохватился: как же так, политикой не занимался, а арестован за политику. - Ну, о Ганке-то я, собственно, не знаю, - поправился он. - Ведь вот вы его...

- Политикой не занимался, - Гарднер выдвинул ящик стола и достал книгу в пестрой обложке. - Ну а вот эту статью в "Ежемесячном обозрении" как назвать иначе, как не самым наглым протаскиванием политических идей под видом чистой науки?

- Это верно, - уныло сознался Ланэ.

- А книга профессора Мезонье, где он пытается опровергнуть наше миропонимание в самых истоках его возникновения и отнять наше историческое право на переустройство мира? Неужели это тоже не политическая, не четко политическая концепция? А? Как, по-вашему?

- Вы правы! Это политика! - опять согласился Ланэ.

- Отнимите у нас наше право, выработанное историей, нашу кровь и наш дух, сложившийся в течение тысячелетий, заставьте нас отречься от учения о нашей исключительности - и что тогда останется от нас? Слепая военная машина - и только? Не правда ли?

- Правда! - снова согласился Ланэ.

- То-то, что правда, и вот это вам и нужно объяснить профессору. Он либо не понимает этого действительно, либо делает вид, что не понимает. Не посылать же мне ему на дом брошюрки министерства пропаганды! Он, вероятно, и не представляет себе, насколько серьезно стоит вопрос о нем и о его институте, все думает отделаться шуточками этого, кого он там цитирует?.. Платона, что ли, или кого?

- Сенеку! - усмехнулся Ланэ.

- Отделаться шуточками да цитатками из Сенеки. Нет, это теперь не пройдет. Мы кровь проливаем, а он чернила льет, но право-то крови всегда выше права чернил. Передайте ему это. Он любит афоризмы.

- Скажу, все скажу, - заторопился Ланэ и подумал: "Боже мой, он ведь по-настоящему волнуется!"

Гарднер сидел и смотрел на Ланэ.

- Вот и ваше письмо тоже политика, - сказал он вдруг.

"Пропал! - ужаснулся про себя Ланэ. - Уже читал! Значит, Курт действительно предал меня".

- Только правильная политика, умная политика, такая, которая нам нужна, поэтому, - Гарднер встал и очень дружелюбно, совсем как равному, протянул Ланэ руку, - и поэтому до свидания, господин Ланэ! Вот ваш пропуск! Идите и спите себе спокойно! Мой привет вашей супруге...

Ланэ откланялся и, пятясь, пошел к двери. Но тут Гарднер снова окликнул его:

- Когда вы побываете у жены Швейцера с поручением от ее мужа, то... Вы когда у нее будете?

- Завтра утром! - смиренно ответил Ланэ.

- Так вот, после этого позвоните мне, только из собственной квартиры, разумеется. Хорошо?

- Хорошо! - ответил Ланэ.

- Так спокойной ночи! - кивнул головой Гарднер и раскрыл какую-то папку.

Снова коридор, запах масляной краски, неоновые лампочки, первая лестница, вторая лестница, фивейские сфинксы - один с отколотым носом, обезглавленный Рамзес, поражающий врагов, паук с человеческим лицом, последняя дверь - и вот она, улица!

- Уф! - вздохнул с наслаждением Ланэ и потер переносицу. "Жив! Слава Богу, жив! Вот оно! Не так, как Ганка и Швейцер! Три Ка! Три Ка! Какие же это три Ка? Кюхе, киндер, а что третье? Клейдер или кирхе? А Гарднер совсем не страшный..."

Вдруг он вздрогнул.

"Сходите к госпоже Швейцер и после позвоните мне, но только из своей квартиры", - раздалось у него в ушах. - Зачем же ему звонить? Звонить после посещения?.. Значит..."

Он стоял, смотря в темноту. Ветерок налетел и погладил его по лицу. Он досадливо поморщился.

"Значит, я все-таки стал его агентом? - решил он вдруг с печальным, но спокойным убежде-нием. - Как же это так получилось? Этот Швейцер? Да и не Швейцер сначала, а Курт! Да и не Курт даже, а кто же? - Он вдруг усмехнулся и махнул рукой. - Ах, да что тут думать. Не все ли равно, кто! Важно, что я достукался!"

...Вот все это и вспомнил Ланэ, глядя на Курта. Теперь все это было позади, но как бы там ни было, видеть шпиона Гарднера было ему неприятно.