Обезьяны

Некоторые из них сидели на корточках, освещенные лучами дневного света, проникавшего сквозь отверстие в стене. Они безостановочно визжали и лопотали, собравшись в кружок около какого-то предмета, находившегося посреди них.

Джек Мильн осторожно наклонился над краем стены поглядеть, что там у них такое. И в тот же миг сердце у него забилось и замерло от ужаса.

То был Томпсон.

Услышав, как Гиббс ахнул в эту минуту, Мильн понял, что он тоже увидел его.

Дневной свет ярко освещал бледное лицо Томпсона. Он был наполовину обнажен. Пробковый шлем его сидел на косматой голове одного из окружавших его гуннамунов, куртку его напялил себе на спину другой, а рубашка была разорвана в клочки. Он сидел в нескольких шагах от отверстия в стене, окруженный целым десятком больших обезьян. Не успел Мильн сообразить в чем дело, как увидел, что гуннамун, на котором был надет шлем Томпсона, толкнул его, а Томпсон быстро подался назад с отвращением и страхом. Минуту спустя другой гуннамун царапнул Томпсона когтями, злобно оскалившись на него, и он опять попятился назад.

— Да он сейчас упадет в отверстие! — прошептал Гиббс, с трудом удерживаясь от крика.

— Этого-то они и добиваются, — произнес Мильн с беспокойством.

— А отверстие находится, наверное, не меньше как в нескольких десятках метров от земли.

Чувство полной беспомощности охватило на секунду того и другого. Из обезьяньей ямы несло страшным зловонием. Томпсон, который обладал очень тонким обонянием и мыл руки, дотронувшись как-то раз до мертвого фламинго, страдал, вероятно, невыносимо.

Около десятка гуннамунов мучили Томпсона. Остальным эта забава, видимо, надоела, — они прыгали или сидели на корточках в яме, некоторые спали обнявшись, другие собрались кучками в темных углах. Но те, что мучили Томпсона, твердо решили довести свое дело до конца. Это было ясно, как день.

Спустя немного Томпсон оказался всего шагах в трех от большого отверстия в стене и, по-видимому, впервые догадался о намерениях гуннамунов. Он закричал, когда один из гуннамунов снова толкнул его, и ударил его по морде кулаком. Обезьяна зарычала на него и, несмотря на отчаянное сопротивление, толкала его все ближе и ближе к отверстию в стене. При виде этого другие мучители теснее окружили его. Еще минута — и Томпсон вывалился бы из отверстия и полетел в заброшенный водоем с высоты нескольких десятков метров.

Все происходившее в храме обезьян разыгралось перед взорами Мильна, Гиббса и Чури, смотревших с края скалы, которой оканчивался подземный проход, несравненно быстрее, чем рассказано об этом. Не прошло и минуты как Джек Мильн сообразил, что надо, не мешкая, попытаться спасти Томпсона.

И он тотчас же сделал эту попытку.

До пола комнаты было не больше трех метров. Прежде чем Гиббс и Чури догадались о его намерениях, он прыгнул вниз и соскочил в пещеру обезьян, подняв пронзительный крик, которым туземцы пугают обыкновенно диких зверей. Крик Мильна произвел на гуннамунов мгновенное действие. Они вскочили, бросились в сторону и стали взбираться с пола под темный потолок, лопоча от страха. Кучка мучивших Томпсона гуннамунов кинулась врассыпную. Мильн опять закричал, зная, что не пройдет и нескольких секунд, как обезьяны опомнятся от испуга. Что будет тогда, он не знал, но пока решился действовать.

— Томпсон, — позвал он торопливо, — ко мне, Томпсон, скорее!

Томпсон медленно привстал. Он, видимо, удивился, с трудом соображая, что случилось.

— Скорее, говорят вам! — сказал Мильн.

Томпсон заковылял к Мильну, прихрамывая. Из темноты, где скрылись гуннамуны, послышалось глухое злобное рычанье.

— Скорее! — вскричал Мильн, хватая Томпсона. — Стэн! — крикнул он, взглянув на край скалы, которым оканчивался подземный ход.

Не успел он повернуться, как Стэн Гиббс очутился рядом с ним.

— Чури втащит его, — сказал Гиббс, — а мы поможем приподнять его. Ах, чорт возьми, да они уже опять лезут назад.

Действительно, оправившись от страха, гуннамуны спустились друг за другом на пол пещеры и стали медленно подкрадываться к молодым людям с глухим рычаньем. Мильн повернулся и крикнул на них. Передние отпрянули назад, наскочив на задних. Но крик не мог напугать их надолго, Мильн знал это.

— Наклонитесь сюда, Чури! — крикнул Гиббс.

Они подняли Томпсона, почти лишившегося чувств. В этот миг к ним подскочил огромный гуннамун. Гиббс ударил его что было мочи тяжелым сапогом и оттолкнул прочь.

А наверху Чури уже втаскивал Томпсона на край подземной галлереи.

— Теперь вы полезайте, старина, живее! — крикнул Мильн.

— Нет, вы прежде, — возразил тот, покачав головою.

— Полезайте, говорю вам, глупый мальчишка! — настаивал Мильн.

Спорить было некогда. Гуннамуны совершенно оправились от страха и вертелись кругом них на четвереньках, подкрадываясь все ближе и ближе. Мильн знал, что тот, кто останется один с этой разъяренной стаей человекообразных, подвергнет себя большой опасности. Они не решались напасть на двоих, но с яростью накинутся на одного.

— Скорее, саибы! — крикнул им Чури сверху, и в тот же миг ярко вспыхнула пропитанная маслом веревка.