Обезвредить кислоту. Как нейтрализовать тайного врага вашего здоровья

Глава 2. Выживание жирнейшего. Как доисторические обезьяны подарили нам ген жира

Все биологические феномены имеют смысл лишь в свете эволюции.

~ Феодосий Добржанский, русский и американский генетик (1973)

У динозаврихи Сью жизнь не задалась[85]. Как известно, тираннозавры — самые свирепые и знаменитые гиганты-рептилии, бродившие по планете примерно 66–68 млн лет назад. Они были хищниками и не брезговали пожирать друг друга. Как прочие тираннозавры, Сью имела короткие передние лапы и, вероятно, короткое терпение. Наверняка она бывала не в духе и раздражалась чаще товарищей. На то у нее имелась веская причина. Исследования ее костей (впрочем, она могла быть и самцом, ведь мы не знаем ее пола) показали нечто выдающееся: она болела подагрой[86]. Хотя нынешние рептилии не имеют уриказы, эта особенность, скорее всего, нечасто встречалась у динозавров (в частности, у тираннозавров), но этот случай наводит на вопросы: например, почему данная болезнь имеет настолько долгую историю?

Нам никогда не удастся перенестись в меловой период и подглядеть, как Сью охотится на своих жертв, но астрофизики говорят нам, что однажды у нас может появиться возможность путешествовать в будущее. Не могу не задуматься: как же выглядит человек будущего? Насколько нам удастся отодвинуть границу долгожительства? Куда приведет развитие нашего генома? Очевидно, у меня нет ответов, но если история нас чему-то учит, так это уважению к своему геному — его силе и слабостям. По большому счету это важнейший урок для нас всех. К сожалению, в своей эволюции мы достигли критического момента, который требует особого внимания к этому уроку, если мы намерены выжить как вид и процветать. Многим кажется, что геном не заслуживает благодарности, ведь он наградил нас множеством хронических заболеваний. Разрыв между геномом, сложившимся очень давно, и нашей современной средой ученые называют эволюционно-средовым расхождением. Объясню подробнее.

Несмотря на чудеса и технологические прорывы, мы по-прежнему носим в себе геном охотников-собирателей, а он запаслив и запрограммирован так, чтобы в период изобилия еды мы толстели. Гипотеза запасливого гена была впервые предложена генетиком из Мичиганского университета Джеймсом Нилом в 1962 г., чтобы объяснить, почему диабет 2-го типа имеет сильные генетические предпосылки и вызывает негативные симптомы, поддерживаемые естественным отбором (его научная работа так и называется: «Сахарный диабет: запасливый генотип, ставший вредным из-за прогресса?»)[87]. Он задался вопросом: почему эволюция поддержала ген, который вызывает инвалидизацию, в том числе в самые продуктивные годы, — от слепоты и сердечных болезней до отказа почек и преждевременной смерти? Это кажется вредным для продолжения рода, — по крайней мере, если смотреть поверхностно. Он также пытался понять, какие изменения в окружающей среде отвечают за повышение распространенности диабета 2-го типа. Что ж, согласно его теории, которая сегодня принята научным сообществом, гены, предрасполагающие к диабету (гены запасливости), когда-то давали преимущество. Именно они запускали включатель жира, чтобы человек быстро набрал вес, пока еда доступна, ведь длительные периоды дефицита пищи были неизбежной частью жизни. Но когда современное общество создало пищевую индустрию, гены запасливости, оставаясь активными, уже не приносили былой пользы. По сути, они продолжали готовить нас к голодному времени, с которым мы уже не столкнемся.