Объясняя постмодернизм

Здесь есть общая закономерность. Эгалитаризм начинается с предпосылки, что это несправедливо, если конкурирующие стороны не равны. Затем эгалитарист указывает, что одни партии в некоторых отношениях сильнее, чем другие. Наконец, эгалитарист стремится каким-то образом перераспределить возможности, чтобы уравнять стороны, или попытается помешать более сильным использовать свои преимущества.

Левые постмодернисты применяют этот принцип к речи и говорят примерно следующее: «справедливость» означает, что все голоса одинаково слышны. Но у некоторых людей есть больше возможностей для высказывания, чем у других, или же их речь более эффективна. Тогда то, что нам нужно сделать, чтобы уравновесить возможности высказаться, это ограничить речь более сильных сторон или дать больше возможностей для высказывания более слабым сторонам. Или нам нужно сделать и то, и другое. Параллель с компенсационной политикой очевидна.

Неравенство по расовому и гендерному признаку

Следующий вопрос: о ком мы говорим как о более сильных и более слабых сторонах? Что же, неудивительно, что левые снова выделяют группы по расовому и гендерному признаку как нуждающиеся в помощи. Левые тратят много времени на сбор и анализ данных, касающихся статистических различий по расовым или гендерным признакам. Каков расовый и гендерный состав представителей разных профессий? различных престижных колледжей? различных престижных программ? Затем левые будут настаивать на том, что расизм и сексизм являются причинами такого неравенства, и что нам нужно бороться с этим неравенством путем перераспределения.

Как индивидуалисты и либералы отвечают на постмодернистские аргументы левых эгалитаристов? В некоторых случаях расизм и сексизм действительно способствует усилению различий, которые левые считают подлиннными. Но вместо того чтобы заниматься перераспределинем, утверждают индивидуалисты, мы должны решать эти проблемы, обучая людей быть рациональными, что можно сделать двумя способами.

Во-первых, мы должны научить их развивать свои навыки, таланты и быть амбициозными, чтобы они могли проложить свой собственный путь в этом мире. Во-вторых, мы должны убедить их в том очевидном доводе, что расизм и сексизм – это глупость; что при суждении о себе и других важны характер, интеллект, личность и способности; и что цвет кожи почти всегда не имеет значения.

В ответ на это постмодернисты говорят, что такой совет бесполезен в реальном мире. И здесь постмодернистские аргументы, использованные в случае компенсационной политики, приобретают новое звучание по отношению к речевой коммуникации. В дебаты о цензуре они вводят новую эпистемологию – эпистемологию социального конструктивизма.

Социальное строение сознания

Традиционно речь рассматривается как индивидуальный познавательный акт. Постмодернистская точка зрения, напротив, состоит в том, что речь индивида формируется в социальном взаимодействии. А поскольку то, что мы думаем, является функцией нашего лингвистического обучения, наше мышление формируется социально, в зависимости от языковых привычек тех групп, к которым мы принадлежим. С такой эпистемологической перспективы идея о том, что люди могут сами научиться чему-то или выбрать собственный путь, это миф. Также идея, что мы можем взять кого-то, кто был сконструирован как расист, и просто заставить его отучиться от своих плохих привычек, или заставить целую группу людей отучиться от своих плохих привычек, взывая к их разуму – тоже миф.

Возьмем аргумент Стэнли Фиша из его книги «Нет такой вещи, как свобода слова, – и это тоже хорошо» (There’s No Such Thing as Free Speech – and it’s a good thing too). Его аргумент касается прежде всего не политики, а эпистемологии.