Обязалово

С Артёмием, по её словам, всё нормально будет - через месячишко, пожалуй, и спляшет. Ещё там у неё всякие дела по хозяйству: спирта ей ещё надо, щипцы зубодёрные сделать, а то у нас тут зубы ниткой дёргают.

Ну, известное дело: нитку - на зуб и другой конец к дереву. А потом - резко огнём в лицо. Человек с перепугу дёргается, отскакивает, а зуб - на месте остаётся. В смысле - на ниточке.

Я киваю, и тут она мне выдаёт:

-- А ещё должен ты три дня держать полный пост. Только на воде, на хлебе и без баб. А на третий день - помойся весь начисто и, как стемнеет, приходи один сюда.

И чтобы это значило? Нормальный глаз у неё прикрыт, на лице - умильная улыбка. В её исполнении - похоже на оскал крокодила. Второй зрачок смотрит как дуло крупнокалиберного, а одной из своих нижних конечностей она землю смущённо ковыряет.

-- Зачем?

-- Ты что? Ты струсил?!

-- Кто?! Я?!!! Конечно. Ты же - смерть ходячая. Как же мне тебя не боятся? Тем более - помывшись... Так зачем я тебе нужен?

-- Эх, лягушонок... Колдовать буду. Тебе же интересно?

Как говорил Шурик в "Кавказской пленнице":

-- Принять участие в каком-нибудь древнем обряде - моя мечта.

Потом, правда, ему не понравилось.

Мара видит всю глубину моих сомнений и успокаивает:

-- Не боись. Тебе вреда не будет.

Потом, подумав, честно добавляет:

-- Вроде бы. Точно не скажу - прежде такого не делала. Но, волчонок, без тебя - никак. Придёшь?

Я... Лезть как Шурик в какой-то неизвестный средневековый обряд... Очень не факт, что там будут "кунаки влюблённого джигита". А оно мне надо? Да нафиг мне все эти мракобесные экзерцисы! Я тут самый умный, самый продвинутый, самый прогрессивный! Самый-самый...

Пока. Пока меня здесь уважают.

Если Мара потеряет ко мне уважение - потеряет и интерес. Тогда... можно шкурку самому снимать и на заборе развешивать. Или нужно Мару сразу резать. Вот прямо сейчас, потому что она меня уже знает, и всякие мои "задние мысли"... - не дословно, без привязки к местности/времени, но... Если я решу её убить, то приму решение только так, чтобы она этого не видела и не слышала. Иначе я умру первым. А пока...

-- Приду. Чего-то с собой взять? Ну, тогда до встречи.

Хорошо, хоть верёвку свою приносить не надо.

Через три дня, голодный, чистый и злой... Почему злой? - А какой? Тут и так бабы в селище балабонят без остановки:

-- Ну ладно, гречанка бояричу надоела. Так вон же скока молодок! Всяких разных! Ой, бабоньки, он же ж и есть перестал! Видать тоска-кручина приключилася. Ой что будет! Кто к бояричу кормить-ублажать пойдёт? Пока он зубами щёлкать не начал?

Начали ко мне выборных подсылать. То одна прижмётся, то другая прислонится. А уж ворковать-то - все начали! Ну ладно - бабы. Так ведь и эти... Два дурака сели скипидар пить. Вот те крест святой - не вру!

-- Дык... эта... мы стал быть подумали... ты-то огненную воду пьёшь... ну... и эта... оно ж горит...

Мать вашу! Где моя клизма?! В медицинском смысле - она бесполезна. А вот в воспитательном... чтобы надолго от таких глупостей...

Пока мозги... и прочие части тела... промывал - к Маране заявился уже затемно.

-- Пришёл-таки. Смелый. Ну, коли так - раздевайся.

-- Мара, ты меня, часом, ни с кем не спутала? Сухан во дворе сидит - может, его позвать?

-- Не спутала. Не боись, мартышок, я маленьких не люблю.

Во блин! Опять фольк пошёл.

-- Так у нас с тобой, Марана, маленьких и не будет. Я умею.

-- Дур-р-рак плешивый! Тряпьё долой! Живо! Время уходит.

Судя по всему - "божественный" секс не предусмотрен. Да и не устроимся мы вдвоём на такой узенькой лавке, куда она мне указала. А жаль... С голодухи и от воздержания я бы... и покушать...

Марана вытащила из водяной бани невеликий горшочек и начала, бормоча, фыркая и ругаясь, намазывать меня какой-то... сине-зелёной гадостью. По запаху - что-то болотное. По произносимым словам... Ну, если считать это колдовским заклятием, то все самцы в округе, начиная с майских жуков, должны сдохнуть не родившись. А вообще-то - приятно. Так это... и холодит, и будоражит... интересно - а где она массажу училась? Вот не поверю, чтобы наши предки, а особенно - предкини, в этом ремесле ничего не понимали! В летописях не написано, но мне не вериться.

Под руками Мараны моё тело постепенно менялось. Куда-то отступило чувство голода, суета и раздражение, отодвинулись всякие дневные заботы. Казалось, на коже постепенно нарастает холод. Но не проникает глубоко в мышцы, потому что внутри возникло чувство тепла. Такое мягкое, уютное, весёлое тепло. Оно пробивалось к поверхности тела подобно пузырькам в шампанском. Становилось всё... веселее. Мир вокруг выглядел всё... забавнее. Хотелось смеяться, хотелось ущипнуть Мару, попрыгать, подурачиться. Хохотать под коркой льда.

Мара стащила с меня бандану, и начала смазывать лысую кожу моей головы. Я балдел - больше года никто не касался моей головы. Никто не разминал её двумя руками с редкими почёсываниями. Как я понимаю шимпанзей! И прочих... приматов. "Основной инстинкт" - это "почешите мне тыковку", а не то, что вы подумали.