Обязалово

-- Чарджи, возьмите с Охримом луки и вон туда, на высокое место. Ежели лодейщики каверзу какую учудят или вниз по реке сдвинуться - бить насмерть. Как гусей-лебедей. А ты, милок, лежи покуда. Лежи-лежи - не дёргайся.

В селище уже топили бани, резали скотинку и накрывали столы - пусть начальство промеж себя разбирается, а простым бурлакам после похода и отдых нужен. Кому постель мягкая, кому еда сытная, кому баба сладкая. А уж банька да выпивка - всем.

На пустом общинном дворе толклись с десятка два бурлаков. Осматривали пустые амбары да покосившийся кое-где забор, посмеивались. Я на этом дворе пруссов резал, мертвяков рядами выкладывал, а им шуточки...

Столь памятная мне кожаная завеса на дверном проёме. Как тогда оттуда пруссы полезли... А вот и неподъёмная дверь, за которую я спрятался. И ждал, что морда со жвалами выглянет. Стол... В тот раз он был златом-серебром засыпан. А пол - кровью залит... Куда шаг не шагни - везде мне память. Уже из этой, "святорусской жизни".

За столом сидели четверо рязанских прасолов и Хрысь. Пара баб суетилось возле печки, мужики уже чуть выпили и закусили, но крику ещё не было. Хрысь явно обрадовался:

-- А вот и владетель наш пришёл. Вот с ним и торгуйтесь. Мы ж теперь - боярские. Он же ж... господин над нами.

Начавшийся, было, выражаемый нестройным хором подвыпивших голосов, ритуал приветствия, был скомкан Акимом. Он тяжело протопал до скамейки, махнул рукой в сторону гостей:

-- Охо-хошеньки. Ой, косточки мои болят. Ох и крутит же. Вроде к дождю. Там-то, на Низу - тучи не видали? Ну, стал быть, с другой стороны придёт.

Послушал рассуждения гостей о погодах, о болячках ("У моей кумы така ломота в пояснице коли туча с западной стороны. А коли с восточной - мало не пляшет. Вот те хрест святой!"), Покивал. И ткнул пальцем себе за спину:

-- Сыночек мой, Ванечка. Вот он цену и скажет.

Четыре окладистых тёмно-русых бороды уставились на меня.

Та-ак. Николай... купец-невидимка. Испарился ещё по дороге:

-- Надо... это... глянуть - чего у них тама в лодейках. Ну и... с людьми надо жить... ты пока... это... А я разнюхаю...

Рядом со мною Сухан и Яков. Остальных своих я во дворе оставил. Ежели что... беру купцов в заложники.

-- Первое. Хлеб дотащить до Рябиновки. Там и ссыпать.

-- Не... С чегой это? Это ещё 4 версты тащить! Не... у нас уговор был - здеся хлеб отдать... а кудой-то... може тебе, детка, хлебушко до Новагорода дотащить? Ишь чего удумал...

-- А "второе" - чего?

Вот теперь я начал различать бородачей. Хотя бы одного, у которого хватило ума сформулировать аналог культовой фразы советского кинематографа: "Огласите, пожалуйста, весь список".

-- А вторая новость, дядя, в том, что цена на "паутинку" ныне втрое. И плата - вперёд.

Народ офигел. Потом начал дружно выражать. Свои мнения, ощущения и выражения. Кто-то начал вставать:

-- Да мы об том и говорить не будем! Уйдём нынче же! Это что ж такое деется!...

Хрысь мотнул головой и две бабы возле печки быстренько убрались за неё. Кажется, будут бить. Мой визави, "списочный умник" тоже начал подниматься.

-- Эй, дядя, звать-то тебя как?

-- Меня-то? А на что тебе?

-- А на то, мил человек, что сыночка моего одни людишки Ванькой-ублюдком кличут, а другие - "Зверем Лютым" величают. Так что - садитесь. В ногах - правды нет. Даже пока и ноги есть. Ну! Сели!

Куда что подевалось: у Акима и спинка прямая, и в голосе старческой дрожи нет. Смотрит прямо и весело. Только руки на столе неживыми лежат.

-- Ванечку так величают, за то, что он велесово городище разорил. Так изделал, что ихний медведь, прости господи, богомерзским волховишкам головы поотрывал. А голядь оставшуюся в веру христовую окрестил. Нету теперь того места поганского, пустое оно стоит. А ещё - ведьму цаплянутую вывел. Вот этой палочкой гадине промеж ног - хрястнул, у той хребет и треснул. То-то!

Дед, похоже, активно использует сказительское творчество главного местного болтуна. Уместно использует. А вот и новенькое:

-- И иного много чего он понаделал. Да и вот, к слову сказать: построил у меня в порубе лестницу чудную. Вот, ежели к примеру, человечка какого туда спихнуть, то он по той лестничке быстро летит - не спотыкается, не бьётся, не ломается. И сидит там - живой и целый. А вот выйти... Лестничка, вишь ты, хи-и-трая... Проверить не интересуетесь?

А вот такой легенды про себя любимого - я ещё не слыхал. Дед-мифотворец? Но ведь он же ни слова неправды не сказал! Я, ведь, и правда - в Рябиновском порубе необычную лестницу построил.

Учись, Ваня, мозги пудрить. Пудры ещё нет, а процесс - повсеместно.

Купцы начали переглядываться. Но шапки - напяливали. Пришлось влезть:

-- Вы, люди добрые, как хотите, а хлеб я у вас заберу. За прошлогодний товар. У меня на дворе полно гридней - начнёте дёргаться... Я тут, вот за этим столом, разбойный ватажок вырезал. Ни один не ушёл. Оно вам надо? Так как тебя звать-то, дядя?

-- Далось тебе моё прозвище. Софроном кличут.