Обязательно должна быть надежда

«Насилуют, убивают, воруют, куда ни посмотришь — одни преступники, — Токарев искал в себе признаки хорошего настроения от хорошо сделанной работы, но получалось неважно. — Как в больнице, когда приходишь в травматологию, кажется, все люди что-то себе сломали и нет в мире здоровых, так и в нашей работе — кажется, нет в мире невиновных людей, за каждым какая-то гадость. Как заглянуть в душу преступника? Понять его мотивы? У любого человека есть совесть, каждый же внутренне хочет быть хорошим человеком, старается оправдать свои действия. Как иначе? То есть подсознательно каждый стремится к правде. И вместе с тем любой преступник, будь то взяточник, вор или убийца, обязательно имеет свою философию, оправдывающую его действия. Он всегда знает, что нарушает закон, и, чтобы жить в ладу с собой, хоть как-то унять муки совести, ему нужно иметь какое-то внутреннее оправдание. Он его ищет и, как правило, находит. Где? Именно в окружающей действительности. Если им можно, почему мне нельзя? Только разрушив предпосылки возникновения такой философии, можно победить преступность. А предпосылки эти находятся в несправедливости самой власти, где возможности раздаются друзьям и родственникам, где есть люди выше закона. В совершенном, построенном на принципах равенства перед законом, на принципах справедливого распределения благ государстве исчезают предпосылки преступной философии. Еще необходимо победить нужду и дать всем равные возможности. Останутся, конечно, патологии, с ними и будем сражаться. Сама по себе борьба с преступниками, наша работа, никогда не искоренит преступность. Мы всегда идем за бедой. Профилактика преступности — миф, который не станет реальностью, пока существует узаконенное неравенство. Это знали романтические большевики-революционеры и строили свой новый мир, справедливо рассчитывая на постепенное исчезновение преступности. В теории все выглядело верно, но они отказались от Бога, отказавшись, таким образом, от морали и от предмета, необходимого для поклонения и объяснения необъяснимого. Это, наверное, было их ошибкой».

У Токарева разболелась голова от бессмысленных размышлений и осознания тщетности усилий в планетарных масштабах. Остается просто работать, как вол в упряжке, чтобы заработать свой клочок сена. Но если он своей работой сможет помочь хотя бы нескольким людям, значит, всё не зря. Да, наверное, всё не зря.

8

В пятницу синяя «шестерка» подкатила к магазину «Шины-колеса». Утомленный Сысоев мрачно смотрел на вошедшего к нему следователя. Токарев выглядел выспавшимся и отдохнувшим.

— Грустим? — сказал Николай Иванович вместо приветствия. — А мне передали, у тебя для нас какие-то новости. Так хотелось порадоваться. Неужели ошибка?

— Нет ошибки. Радостные новости для милиции всегда грустные для остального народа. И наоборот. Это мое личное наблюдение.

— Противопоставляешь?

— Констатирую. Ладно, Иваныч, давай без прелюдий. Ты просил помочь, я откликнулся, — он вынул из стола бумажный конверт. — Самих колес, как ты понимаешь, я не нашел.

— А где в вашем заведении туалет? — Токарев вынул из кармана ключи от машины и положил на стул. — Мне срочно надо по неотложному, интимному делу. Не сочти за труд, посмотри, я вроде машину не запер. Если бардачок открыт, то пусть захлопнут. Я бы сам, но приспичило. Должно быть что-то съел вчера. Разберешься?

— Туалет в торговом зале, справа от входа. Конспирация?

— Не смеши!

Когда минут через пять он вернулся в кабинет директора, конверта на столе не было. Сысоев пил кофе и просматривал таблицы с номенклатурами и ценами. Что-то подчеркивал в них и вносил правки.

— Вот спасибо, выручил, — продолжил беседу следователь. — Так ты говоришь, не нашлись колесики? Жаль. В любом случае спасибо за понимание, тебе зачтется. Будь здоров!

* * *

Неделя в группе заканчивалась традиционной летучкой с подведением итогов. Токарев предпочитал обсуждать все внутри группы, вне зависимости от того, кто какое дело ведет. Так достигалась взаимозаменяемость по направлениям и могли родиться свежие идеи. Кроме того, он набирал материал к совещанию у Шарова в понедельник.

Токарев, Солнцев и Кривицкий сидели за своими столами, перед каждым стояла кружка чая и блюдце с куском торта. Торт принесла мать Бельмесова, которого утром освободили из СИЗО под подписку о невыезде.

— Начнем с вас, Алексей Николаевич. Что дали поиски месье Грицая?