Обязательно должна быть надежда

Бетонные столбы, остатки колючей проволоки, поваленные деревянные ворота. Впереди он увидел два стальных резервуара, наподобие железнодорожных цистерн, с лестницами, ведущими вверх к наливным люкам. Видимо, бывший склад ГСМ. Тут следы шин указали на остановку и разворот автомобиля. Николай Иванович снял лыжи и принялся внимательно осматривать площадку. Его ботинки, проломив замерзший наст, набрались снега. Токарева передернуло от противного мокрого холода в ногах. Ладно, не страшно. Что у нас здесь? Снежные бортики на ступенях железной лестницы высились нетронутыми. Никто последние несколько дней на резервуары не поднимался. Возможно, люди подходили к углу огороженной территории, туда, под навес. Он прошел к навесу и наткнулся на люк какой-то врытой в землю емкости. Определенно, кто-то топтался тут и смахнул снег с запорного механизма. Неужели есть оптимисты, допускающие наличие под крышкой чего-то, что местные умельцы забыли приватизировать? Токарев крепко ухватился за рычаг и отжал крюк замка. Крышка хранилища приоткрылась. Он откинул ее на петлях, наклонился, уперся руками в края и, окунув голову в темноту, посмотрел внутрь.

На глубине менее двух метров, в гулкой, отдающей соляркой емкости, друг на друге и рядом лежали трупы трех или четырех человек. Токарев не мог со света разглядеть количество сваленных как попало людей. Сильная густая вонь, смесь нефтепродуктов и кислый дух разложения, кружили голову. Ближе всех оказалось исполосованное лицо молодого парня. Убийцы даже не потрудились закрыть ему веки, и мальчишка смотрел мутными, когда-то голубыми глазами прямо в глаза Токарева. Казалось, покойный ожидал именно Токарева, чтобы задать ему какой-то мучающий его вопрос и, дождавшись, улыбнуться. Ужас, как разряд тока, пробил тело, спина похолодела, и заныл затылок. Следователь, словно парализованный, не мог оторваться от жуткого зрелища, рассеянно озирая утробу хранилища и вдыхая адскую смесь. Коричневая, сморщенная, как пергамент, кожа на лице покойного контрастировала с жалким оскалом желтых кривых зубов. Бывший молодой человек глядел на следователя осмысленным остановившимся взглядом словно с того света, откуда-то очень издалека, из неизмеримых глубин преисподней.

Токарев усилием отбросил себя от люка и сел на снег, прислонившись спиной к стене навеса. Голова кружилась, он тяжело дышал открытым ртом, руки дрожали, на лбу выступил пот. Только что он заглянул в ад, вернее, в его предбанник, где несколько трупов ожидали своей очереди. Все смерти, которые он видел прежде, не шли ни в какое сравнение с тем, что только что предстало перед его взглядом. Он издал воющий, тихий стон ужаса и отчаяния, накрыл голову руками и замер, без единой мысли. Зажатый в кулаках снег таял и каплями стекал по его лицу следователя.

Глава третья Роман Свекольников

1

С легким сердцем, окрыленный восстановленной дружбой с сыном, Роман Сергеевич Свекольников ожидал истечения условленной недели с момента их встречи. Эдик обещал позвонить сам. Так попросил Роман Сергеевич, предполагая, что матери, Анне Вениаминовне, будет неприятно наткнуться на звонок бывшего, непутевого мужа. Но прошла неделя, началась другая, а долгожданного звонка от сына не было.

Может быть, если поглядеть со стороны, их короткая встреча и не покажется такой уж обнадеживающей и безоблачной. Но в душе одинокого Романа Сергеевича она отпечаталась ярким пятном, добавив дополнительный смысл его жизни. Даже как бы логически соединяя два смысла — изобретенную веру в Бога и возможность истолковать эту веру родному сыну. Тем воскресеньем, еще поезд не скрылся из виду, а он уже начал скучать, напридумывал кучу назидательных тем для разговоров, потом вечерами вслух говорил с воображаемым Эдуардом. Он навел в своей комнате порядок, купил другую кровать, обновил кое-что из одежды.

Наступил понедельник, и отец вспомнил, что не так уж все и гладко в их отношениях. Были там и детская ненависть сына, и длительное безразличие отца, более того, сам их последний разговор содержал нечто пугающее, да и не понял Эдик ничего из сказанного. Отец позвонил сам, но телефон сына оказался недоступен. «Если договорились созвониться — позвони, — злился Роман Сергеевич, — а не отключай телефон. Скажи, мол, папа, не нужен ты мне, пошел ты туда, куда следует. Я пойму и буду жить дальше. Но так неуважительно, наплевательски игнорировать того, кто тебя любит? Не было у меня сына и не надо, — решил он, — проживу и так».

Однако во вторник он снова позвонил — с тем же результатом. Тогда отец решился обеспокоить бывшую жену, от которой и узнал, что сын сначала пропал, а теперь нашелся, но в плохом состоянии, что говорит она с ним из больницы. Эдик со страшной травмой находится без сознания, а она не может с ним все время сидеть, у нее работа, отчетность и так далее.