Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны

Аналогичный случай произошел 16 октября, когда во время контратаки противника часть красноармейцев 781-й и 124-й стрелковых дивизий проявили трусость и в панике стали покидать поле боя, увлекая за собой других. Находившийся на этом участке армейский заградотряд 21-й армии силой оружия ликвидировал панику и восстановил прежнее положение.

19 ноября в ходе наступления частей 293-й стрелковой дивизии при контратаке противника личный состав двух минометных взводов 1306-го стрелкового полка без приказа командования оставили занимаемый рубеж и, в панике бросая оружие, бежали с поля боя. Командиры взводов младшие лейтенанты Богатырев и Егоров не только не пресекли бегства, но и сами присоединились к подчиненным. Находившийся на этом участке взвод автоматчиков армейского заградотряда остановил бегущих и, расстреляв двух паникеров перед строем, возвратил остальных на прежние рубежи[638].

В первый день сражения на Курской дуге 5 июля 1943 г. самовольно оставил занимаемый рубеж и панически отступил в тыл стрелковый батальон капитана Ракитского, входивший в состав 13-й армии Центрального фронта. Силой оружия он был задержан заградотрядом и возвращен в бой[639].

При этом стрельбы на поражение отступавших не было. Не подтверждают такого рода предположения и воспоминания фронтовиков, воевавших непосредственно в заградительных частях. На этот счет посчитал необходимым специально высказаться воевавший на Воронежском фронте генерал армии П.Н. Лащенко. «…Я не знаю, чтобы кто-нибудь из них (заградотрядовцев. – Ю.Р.) стрелял по своим, по крайней мере, на нашем участке фронта, – писал он в 1988 г. – Уже сейчас я запрашивал архивные документы на этот счет, таких документов не нашлось»[640].

Не исключено, разумеется, что отдельные случаи стрельбы по людям в горячке боя имели место: бойцам и командирам заградотрядов в непредсказуемой обстановке могла изменить выдержка. Но утверждать, что таковой была повседневная практика, нет никаких оснований.

В то же время упоминания о фактах применения оружия для поддержания установленного порядка заградслужбы и воинской дисциплины в случае неповиновения законным требованиям в документах встречаются.

Так, 23 августа 1942 г. через пост 1-й роты 3-го ОАЗО 8-й армии от линии фронта в тыл следовала автомашина 71-го гвардейского артиллерийского полка. Водитель на сигнал остановиться, поданный рукой находившегося на посту красноармейца Т.П. Липаткина, не отреагировал. Крики «стой» и выстрелы в землю действия тоже не возымели. В соответствии с ранее полученной инструкцией Липаткин дал очередь по колесам, но пули прошли выше, вследствие чего был убит водитель и ранен находившийся в кузове красноармеец.

В момент происшествия в расположении поста находились командир роты старший лейтенант Турчинов и политработник 128-й стрелковой дивизии младший политрук Потапенко. Ими с участием находившегося во время происшествия в кабине автомашины гвардии лейтенанта Фурманова был составлен акт, который с другими материалами произведенного по приказанию командира ОАЗО расследования был направлен в особый отдел армии[641].

Целесообразно уточнить, что в данном случае боец, находившийся в заслоне, исполнял обязанности часового порученного ему сторожевого поста и действовал согласно требованиям Устава гарнизонной службы Красной армии 1941 г. Последний прямо обязывал часового при приближении неустановленных лиц к его посту останавливать их окриком «стой», в случае невыполнения его требования повторять окрик «стой» и после предупреждения «стой, стрелять буду» применять оружие, чтобы пресечь нарушение.

При охране или конвоировании арестованных – а такой была повседневная практика заградотрядов – тот же устав обязывал принимать меры к предупреждению их побега, «не останавливаясь перед применением оружия»[642].

Закономерно, что командование поощряло проявление твердости, последовательности, решительности в действиях подчиненных, при необходимости силой оружия пресекавших попытки отдельных военнослужащих нарушить заградительный режим.

Так, приказом по ОАЗО 2-й Ударной армии от 1 февраля 1943 г. была объявлена благодарность красноармейцу Якушенко «за знание правил конвоирования, бдительное несение заградительной службы, проявление волевых качеств». При конвоировании группы задержанных из 25 человек из Рабочего поселка № 1 в 18-ю стрелковую дивизию он застрелил одного из них при попытке к бегству.

Аналогичный приказ был издан на следующий день, согласно которому были поощрены красноармейцы Е.И. Недосейкин и И.П. Столяров, при конвоировании группы из 114 человек из Рабочего поселка № 1 в 18-ю стрелковую дивизию огнем на поражение предотвратившие побег одного из задержанных. Очередной случай такого рода, что следует из приказа от 12 апреля 1943 г., произошел с красноармейцами Л.В. Скребцовым и Л.И. Слепцовым, которые, столкнувшись с неповиновением задержанных, ранили одного военнослужащего, активно пытавшегося уклониться от проверки документов[643].