Обитатели миража

– Афио Майя вызывает нас, док, - сказал Ларри. - Мы должны... ну полагаю, что нас зовут позавтракать с ней. После чего, как сказал мне Радор, мы должны провести сессию Совета Девяти. Сдается мне, что Йолара, как вы уже могли убедиться, любопытна так же, как и всякая женщина из... ну, из верхнего мира. Не стоит заставлять ее ждать. - добавил он.

Ларри стряхнул с себя невидимую пылинку, запрятал пистолет поглубже в рукав и беззаботно свистнул.

– Только после вас, мой дорогой альфонс, - сказал он, отвесив Радору низкий поклон. Карлик хохотнул и, передразнивая Ларри, ответил ему такой же картинной позой. Мы пошли к дому жрицы.

Дав Радору отойти на несколько шагов вперед, я, придержав Ларри, прошептал ему на ухо:

– Ларри, перед тем, как уснуть вчера, ты не заметил ничего необычного?

– О чем вы, док, что я мог видеть? - усмехнулся он. - Да меня будто шарахнуло по башке немецкой гранатой. Я подумал, что на нас напустили какой-то газ. Я уж было собрался устроить сцену трогательного прощания навеки. Если не ошибаюсь, я, кажется, даже приступил к исполнению?

Я молча кивнул.

– Хотя., подождите, - замедлил шаг Ларри, - вообще-то мне снился какой-то странный сон, удивительный сон...

– Какой? - нетерпеливо спросил я.

– Ну, - протянул он. - Я подумал, что мне приснился этот сон, потому что я все время думал... про Золотоглазку. Мне снилось, что она прошла сквозь стену и склонилась надо мной, положив мне на голову свою нежную белую ручку. Я никак не мог поднять веки... но каким-то непостижимым образом все время видел ее. Такое иногда бывает, когда засыпаешь. Почему вы спрашиваете?

Радор повернулся и двинулся нам навстречу.

– Позже, - ответил я. - Не сейчас. Когда мы будем одни.

Но я уже уверился в своем предположении. Чем бы ни являлся тот лабиринт, через который мы попали сюда, что бы ни представляла из себя эта затаившаяся и угрожающая нам нечисть, но Золотая девушка несомненно следит за нами, следит с помощью каких-то неизвестных нам сил, которыми она умеет управлять.

Мы подошли к фасаду, украшенному колоннадой, прошли по длинному, устланному ковром коридору и остановились перед дверью, вырезанной (так мне показалось) из цельного куска бледно-зеленого нефрита: высокая, узкая панель была вставлена в стену из молочного-белого опала.

Радор дважды стукнул и раздался тот же божественный мелодичный звук, похожий на перезвон серебряных колокольчиков, что мы слышали вчера, - уже не в первый раз я позволил себе так выразиться, хотя в этом мире вечного, непреходящего дня слово "вчера" не имело никакого смысла.

Мы вошли в небольшую уютную комнатку. С трех сторон ее ограждали опаловые стены, вместо четвертой стены висела непрозрачная вуаль, в ней виднелось отверстие, ведущее в маленький, обнесенный стеной прелестнейший садик, весь наполненный хрупкими светящимися цветами и окрашенными в нежные тона фруктами. Перед входом в сад стоял маленький столик из красного дерева, и, приподнявшись с подушек, без которых, кажется, не мыслили свое существование здешние жители, нас приветствовала Йолара.

Ларри, вылупив на нее глаза, непроизвольно приоткрыл рот от восторга и низко поклонился. Видимо, на моем лице было написано не менее искреннее восхищение, так что жрица осталась довольна произведенным эффектом.

Сквозь тонкую, как паутинка, ткань бледно-голубого цвета просвечивала белая кожа. Шелковистые, пшеничного цвета волосы были убраны в золотую сеточку с крупными петлями, в которой вспыхивали искорками крохотные драгоценные камни, то ли сапфиры, то ли алмазы. Бирюзовые глаза жрицы блестели так же ярко, как эти камни, и когда они останавливались на гибкой, ладно скроенной фигуре ирландца и на его узком, точеном лице, я каждый раз замечал в них огонек неприкрытого страстного томления. Маленькие изящные ступни были обуты в мягкие сандалии, с тонкими ремешками, которые охватывали крест-накрест стройные, изящно выточенные ножки жрицы почти до самых круглых с ямочками коленок.

– Сногсшибательная красотка, - воскликнул Ларри и закатил глаза, прижимая ладонь к сердцу. - Поместите ее на крышу нью-йоркского небоскреба, и она опустошит весь Бродвей, - добавил он, скосив на меня глаа - Дарю вам это сравнение, док.

Он повернулся к Йоларе, на чьем лице сейчас появилось выражение растерянного недоумения.

– Я сказал, о леди, чьи блестящие волосы опутали сетью мое сердце, что в нашем мире твоя красота ослепляла бы мужчин, словно солнце, превратившееся в женщину, - в цветистых оборотах, которые так и слетали с его языка, высказался Ларри.

Легкий румянец окрасил полупрозрачную кожу.

Голубые глаза смягчились, жрица повела рукой, приглашая нас прилечь на подушки.

Черноволосые служанки, неслышные и неприметные, как тени, поставили перед нами фрукты, маленькие булочки и какой-то напиток, от которого поднимались струйки пара, цветом и запахом напоминающий шоколад. Я почувствовал нестерпимый голод.

– Как вас зовут, чужестранцы? - спросила Йолара.

– Этого человека зовут Гудвин, - сказал О'Киф, - а меня можно называть просто Ларри.