Обитель любви

На него нахлынуло нежное, ноющее в груди чувство, которое было намного сильнее того, что он испытывал к ней раньше. Оно переполнило его и лишило дара речи. Он прижал ее ладонь к своему сердцу и одновременно своей ладонью ощущал нежность ее груди, биение ее сердца. Любовь, в которой ему так долго было отказано, накрыла его с головой. Но ему еще хотелось вычеркнуть ужасные слова, которые он тогда наговорил ей, хотелось доказать, что она ему всего дороже. Он целовал ее глаза, лоб...

— Мама! — из-за закрытой двери в детскую донесся голосок Тессы.

Амелия напряглась.

— Бад! — прошептала она.

Он не отпускал ее.

— Она сейчас снова заснет.

— Я должна посмотреть, что с ней.

— Мама! — На этот раз девочка не Просто позвала, а крикнула.

Амелия оттолкнула Бада и поднялась с пола.

Любовное воркование, согревавшее его душу, прекратилось, и он посмотрел на себя трезво, со стороны. Взрослый человек, развалившийся на линолеуме в неотапливаемой, убогой комнате.

— Может, ты просто дашь ей выплакаться?

— Она очень редко плачет.

— Неудивительно, ты так с ней носишься.

Амелия не ответила. Она шагнула к двери и, задев подолом юбки чашку с кофе, опрокинула ее. Она этого даже не заметила. Бад отшатнулся, но теплая жидкость успела залить его пиджак.

Он услышал ее голос:

— Ну, что такое, Тесса? Приснилось что-то страшное?

Всхлипывания ребенка постепенно затихали. Потом он услышал скрип кресла-качалки и успокаивающий голос Амелии. Она рассказывала про принцессу Тессу, которой приснился плохой сон. Казалось, это длится бесконечно. «Она наказывает меня», — подумал Бад. Он прошел в ванную, чтобы попытаться свести влажной губкой пятно от кофе с пиджака.

Он сидел на плетеном стуле и смотрел в темное окно, когда она вернулась.

— Бад, — проговорила она. — Уже поздно.

— Половина десятого.

— Я устала.

— Я всего лишь сказал, что она избалована. Это что, преступление с моей стороны?

— Я не считаю ее избалованной.

— А как еще это назвать?! Она всегда добивается того, чего хочет!

— Она еще малышка. И плачет действительно редко. Она очень смелая и в то же время добрая. Она доверилась тебе полностью. В первую же минуту вашего знакомства. Или, может быть, ты так старался произвести на меня впечатление своим добрым отношением к Тессе что саму Тессу и не заметил?

Эта догадка была слишком близка к истине и потому раздражала. Бад недобро прищурился.

— Я целую неделю, изображал из себя няньку!

— Она вручила тебе свое сердце.

— А как насчет твоего? — зло спросил он.

Амелия сжала кулаки так сильно, что костяшки ее пальцев побелели.

— Совсем забыла: «Когда я дома — ты к ней ни ногой!» — очень тихо и ровно проговорила она. — Вот как это должно выглядеть?

До сих пор никто из них не вспоминал тот страшный день, когда Санта-Ана обрушил свой гнев на Лос-Анджелес.

Ему пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы сдержаться.

— Амелия, всего несколько минут назад... Неужели ты не заметила, что я без ума от тебя?

— Прости, — сказал она. — Не надо было... Это нечестно по отношению к тебе.

— Нечестно?! Это была самая счастливая минута в моей жизни! А ты, разве ты не испытала ничего подобного?

Она повернулась так, чтобы он не мог видеть ее лица.

— Бад, попытайся понять. Ты ведешь себя с Тессой так, словно постоянно оцениваешь ее. Тебе все в ней не нравится. О, ты пытаешься это скрыть, но не получается. Даже не будь она мне так дорога, я все равно никогда не смогла бы быть счастливой за ее счет. Я презирала бы себя.

— Ты хочешь сказать, что между нами все кончено?

Она повернулась к нему, и ее лицо выражало решимость.

— Да, пока ты не сможешь честно признаться, что твое отношение к Тессе изменилось.

Бад устремил на нее горящий взгляд. Его лицо исказилось яростью. Он схватил свою шляпу, пересек коридор и ушел.

Только вдохнув холодный соленый воздух моря, услыхав рядом с собой всплески весел парома в темной воде, он понял, что нормального человека не приведет в бешенство только то, что малыша, которому приснился дурной сон, потребовалось успокоить. Он устало подумал о том, что Амелия права. Ему все не нравилось в этом ребенке. Все! Девочка была для него знаком его поражения и ее измены.

Он не думал о разводе. Обхватив себя руками, он крепко сжал пальцами бицепсы и облокотился о перила. Он походил сейчас на человека в глубоком трауре.

4

Бад давно уже исчез во тьме безлунной июльской ночи, а Амелия все еще стояла на освещенном крыльце своего дома. По звуку быстрых шагов в темноте она догадалась, что он ни разу не обернулся.

Поежившись, она вошла в дом, закрыла за собой дверь и направилась в гостиную. Опустилась, не чувствуя своего тела, на корточки и стала собирать чашки. Одна из них лежала на боку, и Амелия принесла из кухни тряпку и вытерла пол. Потом отнесла чашки на кухню, чтобы вымыть утром, когда немного успокоится, чтобы не разбить их.