Обитель снов

И знаешь, Четверка, как бы странно ни звучало, но я успокоилась… Что бы там ни случилось, мои мужчины во всем разберутся, справятся. Раз заседают, что-то решают, значит, не все потеряно. Не буду дергаться и гробить свои девичьи нервы – раз уж сильный пол взялся защищать нас, прекрасных, то пусть и занимается своими прямыми обязанностями! А мне красоту надо беречь, после бессонной ночи выгляжу, как лахудра конченная. Посплю часов двенадцать – семнадцать. И когда проснусь, все проблемы останутся позади – так в сказках положено! Про спящих красавиц – особенно.

Никита усмехнулся. Девчонки – они есть девчонки, всю грязную работу вечно оставляют принцам. Он не верил, что Денис, во-первых, справится с работой, а во-вторых, вообще является принцем. Ботаны на правильных принцев никак не тянут.

– Ну, давай, спящая красавица, послушаем, как твой псевдогерой справился с непонятной бедой, – Ник нажал на «плей».

Следующая запись с первых секунд ошарашила его, настолько она отличалась от всех предыдущих. Привычного голоса не было, только оглушительный вой сирен. Страшный звук, он даже близко не напоминал станционную тревогу, пару раз включавшуюся на Донской в случае крайней угрозы для безопасности жителей. А он-то, наивный, до сегодняшнего дня искренне считал, что ничего более пугающего, чем баззеры тревоги, на белом свете не существует. Даже запись «тех» сирен, переданная диктофоном со всевозможным помехами, заставила Ника мгновенно покрыться холодной испариной. Если у Большой Беды есть голос, он звучит именно так… Нет, поправился Никита, не у беды. У самой Смерти. Старуха, изголодавшаяся, давным давно ждущая щедрого урожая, нетерпеливо взвывала на все лады, предвкушая богатый пир, захлебываясь слюной…

До юноши не сразу дошло, что сквозь адский шум, заполнивший собой все окружающее пространство – и там, с той стороны диктофона, и с этой, реальной, существующей здесь и сейчас, – доносится едва слышный, практически неразличимый шепот. Борясь со слабостью, с трудом управляясь с трясущимися пальцами, Ник перемотал запись на самое начало. Проклятые сирены вновь ворвались в затихшую на мгновение комнату, барабанные перепонки нервно завибрировали где-то в глубине черепной коробки. Черт, аж поджилки трясутся!

Закрыв глаза и, насколько было возможно, отстранившись от ужасающего воя, Ник вслушивался, стараясь вычленить из общей какофонии один-единственный звук – ее шепот. И он смог.

Запись длилась не дольше пяти минут, но чтобы понять все, о чем шептала Эль, у Ника ушло почти два часа. Он вновь и вновь перематывал неразборчивые, заглушаемые творящимся где-то совсем рядом неимоверным адом, слова, пытаясь вникнуть в их смысл.

Смысл оказался простым и описывался кратким, чрезвычайно емким термином – «эвакуация». Денис и отец Эль усадили ее в какой-то автобус (Никита смутно помнил, что это некое транспортное средство, давно не используемое людьми), куда немедленно набилось еще несколько знакомых семей, живущих поблизости. Перепуганные женщины и дети, ничего не понимающие мужчины, их куда-то увозили на огромной скорости, в нечеловеческой спешке. Камуфлированные бойцы ничего не объясняли невольным пассажирам.

До смерти перепуганная Эль насчитала еще несколько десятков таких же автобусов, двигавшихся друг за другом в сопровождении грузовых «Уралов» (Ник сделал себе заметку, узнать, что такое «грузовой Урал») и армейских внедорожников. Ехавший им навстречу транспорт джипы сгоняли на обочину, самых неуступчивых без жалости сбивали в сторону массивными бамперами (здесь юноша поставил аж три вопросительных знака: джипы, обочина, бампер). То же касалось и попутного транспорта, идущего медленнее колонны. Эль с непередаваемым ужасом в голосе уже не шептала, кричала, как «Урал» протаранил маршрутку (еще вопрос!), никак не желавшую уступать дорогу. От сокрушительного удара она слетела с дороги в кювет, где, несколько раз перевернувшись через крышу, загорелась и спустя секунды взорвалась вместе со всеми людьми, находившимися внутри. С этого момента в автобусе, где сидела Эль, поднялась самая настоящая паника. До людей, наконец, дошло. Беда!

На этом запись обрывалась.