Обитель Варн

фигуры и лица, и кошелька, флиртовали, как с обычным мужчиной, привлекшим их

внимание. Радовались комплиментам и вниманию, огорчались при игнорировании их

призывных взглядов. И никто, где бы он ни был, с кем бы ни общался, не ведал о

том, что под шелками одежды и атласом кожи, не бьется сердце, что кровь не греет

вены, что сильное молодое тело не чувствует ласковых прикосновений нежных

женских пальчиков, прохлады морской воды, грубого холода Северных ветров,

плавящего жара Южных пустынь. Оно лишь помнит, лишь желает почувствовать вновь

все то, что так доступно человеку, но проходит незамеченным.

С каждым годом, с каждым веком он утрачивал память о тех переживаниях, пусть

глупых, но прекрасных, что бурлили в нем, двадцатилетнем юном, пылком идеалисте

— человеке. Вокруг менялся мир, менялся темп жизни, рушились системы, воевали и

объединялись государства, рождались и умирали законы, идеи, религии, люди. А он

бесстрастными глазами смотрел вокруг, словно в экран, и видел лишь смену

декораций и бесконечное повторение пройденных этапов истории. Не его, без него.

Все чаще Бэфросиаста одолевала грусть, то, пожалуй, одно из немногих чувств, что

было оставлено ему Монгрейм, самой природой существования Варн. Тихая печаль

сожаления о том, что не может испытать вновь, прочувствовать то уникальное

чувство безумия, что овладевает и молодыми, и старыми, и чистыми, и искушенными.

То родство душ, ту близость и счастье полета не тела — души, что расправляет

крылья под взглядом любимой.

Он смотрел на влюбленные парочки и пил, как нектар свет исходящего от них

восторга и пытался растопить этим светом наледь собственного сердца, заставить

его биться и вновь обрести давно утерянное, желанное…

Вот он и добился.

Бэф сел за столик открытого кафе в парке, прислушался к себе — сердце не билось

без Лесс, но тлело словно уголек, рождая тепло, лелея чувства. Мешало разуму,

предавало хозяина, подменяя долг вожака клана стремлением влюбленного стоять на

защите лишь одних интересов, лишь одного существа. Которое и не догадывается о

том, не знает, как не знал и он всего лишь три месяца назад….

Ему нравилась Любица. Она завораживала, манила Бэф. Старинные здания, фонтаны,

горный массив, белеющий седыми вершинами, хорошо просматривался с верхней точки

— площади у центральной гостиницы, где он поселился. Отсюда был виден весь город

— аккуратные черепичные крыши домов, раскидистые кроны деревьев, кривые линии

улочек, шпили старинных башен и часовен и цветы, цветы — на клумбах, на окнах, в

палисадниках, огромных газонах.

Замечательный древний город, не одну сотню раз менявший свое название, видевший

и разрушение, и возрождение, но сохранивший атмосферу беззаботной свободы от

любых завоевателей, включая человека. Он словно мирился с присутствием людей на

своей территории, позволял им топтать каменные мостовые, дышать своим воздухом,

пропитанным ароматами цветов, чистотой и свежестью снега, что лежал в горах, и

взирал на своих жителей глазами бойниц, окон и средневековых витражей, как

великан на лилипута, с долей снисхождения. Люди подсознательно чувствовали, что

не живут здесь, а гостят. Но не знали даже, не догадывались, кому же на деле

принадлежит и подчиняется их город.

А Бэф знал — главным Варн. Старым, очень мудрым, матерым хитрецам, трем вожакам

трех сильнейших и самых могущественных кланов: Камилу, Соуистису, Хеду. Бэф

слышал, что именно отсюда пошли Варн, именно здесь когда-то эти трое приняли бой

против изгоев, отстояли право на существование меж людей, приняли законы. И

теперь зорко следят за своими потомками, распространившимися по всей планете.

Слово трех — главный закон для любого Варн, от изгоя до вожака. Эти трое,

прослышав о распри меж Юзифасом и Бэф, вызвали их сюда, чтоб вынести приговор,

урегулировать проблему, выслушав обе стороны. Они приняли право Бэфросиаста,

осудив действия Юзифаса. Тот остался недоволен, но был вынужден смириться. Пока.

Не знай Бэфросиаст его характер, он бы поверил в лояльность противника, но спор

меж ними имел слишком давние корни, чтоб так просто разрешиться. Бэф знал — тот

нарушит вердикт Главных при удобном случае. Возможно, очень скоро, стоит только

покинуть Рицу территорию вожаков. Он был готов поставить точку без вмешательства

извне, в честной битве, один на один, послав тому вызов. Ждал, когда Юзифас

решится назначить встречу, время, место. Кланы больше не должны страдать, и из

Любицы домой вернется лишь один вожак.

Потому Бэф не торопился покинуть гостеприимный город, тем более, здесь у него

образовалось весьма интересное знакомство с профессором Зелинским. Забавный

старичок развлекал его байками о нежити и нечисти, оглашая невероятные теории с

присущим всем ученым темпераментом. В прениях и занимательных беседах время шло

незаметно, прошла неделя, пошла вторая, но Юзифас не спешил проявиться. Бэф

начал скучать и томиться.

Сказки профессора уже не развлекали. Рицу все чаще оставался в номере. Но в

соседний поселили какого-то фаната тяжелого рока. Он, видимо, был глух, и оттого

на умеренной громкости дуэты отбойных молотков слушать не мог. Бороться с