Обиженная

Покурив на улице, он вернулся в дом. Его взгляд упал на Веру, которая к тому времени уже находилась в полной отключке и спала в полусидячем положении, свесив голову. Рот его бывшей жены был слегка приоткрыт, и из него на руку женщины тянулась ниточка слюны. Андрей скорчил гримасу. Вздохнув, он вытер салфеткой рот и влажную руку женщины, затем принялся раздевать ее, после чего укрыл одеялом.

* * *

Сквозь тяжелую багровую пелену глаза Сергея видели, как его спешно несли по длинному коридору. Лампы на потолке хитро подмигивали ему, вызывая раздражение. Изувеченная рука вообще не чувствовалась, и только сейчас он с ужасом понял, что натворил, и жалел ее, бедную, с беззащитно обнажившимся мясом.

– Давай пошевеливайся, – торопил кто-то.

Его втащили в какой-то кабинет с грязным потолком и единственной моргающей флуоресцентной лампой. Перед ним стоял «лепила», довольно пожилой, с темными мешками под глазами.

– Ты потерял много крови, – без особого сожаления произнес он, натягивая на руки резиновые перчатки. – Тьфу, дурак. Даже «вскрыться» нормально не смог… Кто ж так режет, салага? Хошь на тот свет? Резать нужно возле яиц, там главная вена проходит. Понял? Удружил ты мне, парень, на Новый год. Возись тут с тобой…

– Я «законтаченный», – прошептал Сергей бескровными губами.

– Ну и что? – безмятежно возразил «лепила», расправляя на пальцах складки. – Мне ваши законы до фонаря. Это ты у себя в камере играйся во что хошь, а для меня ты кусок мяса, который надо заштопать, чтоб не сдох. Окочуришься – меня Иваныч премии лишит. Улавливаешь?

– Что у вас тут происходит?! – раздался знакомый бас, и Сергей вздрогнул – это был начальник колонии. Нетвердой походкой главный тюремщик двинулся к зэку.

– Ну, Римакин, опять отличился, мля? – дыша перегаром, зло поинтересовался Василий Иванович. – Ты что же, гаденыш, учудил под праздник-то, а?

Он икнул и грозно посмотрел из-под нависших бровей на застывшего врача.

– Где анестезия?!

Хирург молча ткнул резиновым пальцем в упаковку с ампулами, и Василий Иванович сграбастал ее, спрятав в карман.

– Зашивай так, без наркоза. Пускай в следующий раз башкой думает, а не жопой.

Сергей в оцепенении смотрел, как полковник все той же шатающейся походкой покинул помещение.

– Извиняй, парень, – развел руками врач. – Других у меня нет, это были единственные.

Сергей повернул голову, чтобы посмотреть, как его рука. Увидел, что она обмотана какими-то тряпками, насквозь пропитавшимися кровью. Чуть выше предплечья был наложен жгут, а неестественно белые пальцы, измазанные в крови, напоминали щупальца мертвой каракатицы.

Врач проследил за его взором и усмехнулся:

– Такие тут законы, парень. Они уже половину кружки крови твоей с жареным лучком выхлебали, и только успевали миску подставлять для новой порции… Улавливаешь? Повезло тебе, что мимо охрана шла – запах дыма учуяли. Так их от тебя еле оттащили, всю кровушку выпили бы, паскуды. Прям как вампиры, понимаешь. А другие рядом стояли и глазели, как в цирке.

Сергей стиснул зубы. Он еще пока отказывался верить словам «лепилы», что сокамерники, вместо того чтобы барабанить в дверь и звать охрану, преспокойно жарили его кровь, для того чтобы потом съесть. Хотя какой смысл врать этому полусонному и усталому старику?!

– Будет больно, – предупредил хирург, склонившись над Сергеем, который с ужасом смотрел на кривую иглу – она казалась ему просто огромной, словно какое-то орудие пыток из Средневековья.

Операция прошла как в туманной пелене, и он даже не помнил, как стонал и рычал от горящей боли. Когда все было готово, врач снял перчатки и швырнул их в мойку.

– Недавно один симулянт попался, язвенное кровотечение изобразил, стервец. Стучит, значит, в «кормушку», мол, плохо мне. Пока контролер за врачом бегал, он палец расковырял, крови возле параши накапал, затем накрошил туда хлебушка, разбавил водичкой и все это веником перемешал. Я вхожу, а он делает вид, что харчи только что метал… – монотонно ворчал «лепила». – Ну, сделали ему промывку желудка, а когда узнали, в личном деле шлепнули «СС», что значит «систематический симулянт». А это, парень, уже плохо, так как ежели однажды по-настоящему приспичит заболеть, хрен кто с тобой возиться будет. Улавливаешь?

Сергей тупо смотрел в потолок. Сейчас ему хотелось только одного – остаться одному и погрузиться в глубокий сон.

– В общем, пару дней тут покантуешься, потом выпишем, – сказал напоследок врач. – Нечего тебе место тут занимать, вона сколько желающих. А тебя Иваныч, наверное, в ШИЗО определит, туда всех суицидников кидают.

«Пару дней…» – словно в ступоре повторил про себя Сергей. Значит, до конца срока останется еще двенадцать дней…

Он хотел спросить, почему всего два дня, ведь за это время рука не успеет зажить. Хотел сказать, что не выдержит оставшиеся двенадцать дней непрекращающихся кошмаров и издевательств. Сергей хотел еще много чего сказать, но веки его снова сомкнулись, и он провалился в спасительную пустоту.

* * *