Обиженная

– Что?! – округлил глаза Андрей. Он почувствовал, как где-то глубоко внутри зашевелилось, заскользило предчувствие чего-то чрезвычайно непостижимо-страшного, страшного настолько, что человеческий мозг не в состоянии себе представить.

– Сними парик! – приказал он, подходя вплотную к Алле.

– Уйдите. Уйдите, пока не стало плохо, – едва слышно промолвила она.

– Я не хочу наказывать тебя, но, боюсь, мне придется сделать это!

– Вы ничего не знаете о наказаниях, – вдруг засмеялась Алла, убирая со лба прядь волос. – Вы вообще ничего не знаете и не видите.

– Сними!

– Отстаньте от меня! – брызнув слюной, провизжала девочка. Мужчина на мгновение отшатнулся, но в следующую секунду его рука схватила дочь за волосы. Елизавета Ивановна ахнула.

– Сними!!! – не владея собой, гаркнул Андрей. Алла захрипела от ярости, пытаясь ударить отца.

– Андрей! – заголосила бабушка.

Внезапно что-то резко щелкнуло, послышался тонкий звон треснувшего стекла, и в комнате стало темно.

Несколько секунд прошли в полнейшей тишине, только слышалось неровное дыхание Аллы.

– Что это? Пробки выбило? – неуверенно спросила Елизавета Ивановна.

– Сейчас проверю, – сказал Андрей. Он разжал пальцы, выпуская волосы дочери. Адвокат ругал себя за то, что сорвался, и был рад, что в темноте не видно его красное от стыда лица.

С тихим шорохом Алла отодвинулась от него. Через пару минут Белов вернулся, держа в руке фонарик.

– Пробки на месте, – сказал он, вытирая лоб. – Сейчас посмотрим…

Спустя некоторое время выяснилось, что перегорели лампы. Все до единой, причем некоторые даже вылетели из цоколей.

Когда свет в комнате снова появился, Аллы там уже не было.

– Ты до сих пор ничего не понял? – спросила Елизавета Ивановна. Закончив подметать осколки, она подошла к окну.

– Мама… – попытался возразить Андрей.

– Это уже не парик, Андрюша. Это ЕЕ волосы. Скажи, что ты почувствовал, когда схватился за них?

– Хм. Ну, скажем так, что… в общем, я не смог снять парик.

Женщина повернулась к сыну.

– И не снимешь, – сказала она спокойно. – Потому что теперь Алла и этот парик стали одним целым.

– Это бред какой-то, – обхватил виски Андрей.

– Она ночью зачем-то лазает на чердак. Зачем? Что ей там надо среди пыли и паутины?

– На чердак?!

– А я говорила тебе. Тебе же некогда… Да, я недавно вставала ночью – сердце прихватило. Я собиралась выпить лекарство и заметила свет наверху. Потом увидела, как по лестнице спускается Алла. Она была в пижаме, и лицо ее было сонным, будто она все делала во сне. Что она там делала?!

– Послушай… – попытался вставить Андрей.

– Алла не ходила на уроки вчера. Учительница сказала, что дети избегают общения с ней. Она сидит одна за партой.

– Я посмотрю, что на чердаке.

Однако прежде чем подняться наверх, Андрей заглянул в комнату к Алле. Она сидела прямо на полу. Неприлично раздвинув в стороны ноги в белых носочках, девочка расчесывала волосы, тупо глядя куда-то в сторону. И она даже не взглянула на отца.

Только сейчас Андрей заметил, как подурнело лицо его дочери. Некогда гладкая и ровная кожа провисла, будто все кости уменьшились в размерах, под глазами пролегли глубокие тени, правое веко постоянно дергалось, будто у девочки был нервный тик.

«Боже, что с ней?!» – ужаснулся Андрей и незаметно прикрыл дверь, не представляя, что делать дальше.

Даже смерть Веры как-то незаметно отошла на второй план, и только сейчас он понял, что испытывает самый настоящий страх.

Когда Белов спустился вниз, Елизавета Ивановна все так же стояла у окна, и, глядя на ее вздрагивающие плечи, Андрей с тоской понял, что она плачет. Он зашел на кухню, чтобы приготовить кофе. Однако все валилось из рук – кофе он просыпал, сахарницу нечаянно задел локтем, и она упала на пол, разлетевшись вдребезги.

Андрей мечтал начать новую жизнь в этом доме, надеясь, что все будут счастливы, а все получилось с точностью до наоборот. Белов подошел к матери:

– Мама?

Елизавета Ивановна повернула к сыну заплаканное лицо:

– Ты помнишь, Маркиз не хотел идти в этот дом? Как только мы сюда въехали? Ты его еще подтолкнул!

– Помню.

– А ведь это был знак, Андрюша.

Старушка вытерла влажные глаза и, неуверенно шаркая, села, почти упала на диван. Андрей с болью и горечью видел, что его мать становится похожа на столетнюю старуху.

– Маркиз боится Аллы, – сказала она, меланхолично протирая салфеткой очки. – Он никогда не заходит в ее комнату и всегда шипит, когда Алла проходит мимо. Такого никогда раньше не было, он всегда спал у нее в комнате и ластился к ней! Неужели ты не замечал этого?!

Мужчина покачал головой. Он хотел сказать, что странное поведение кота еще ни о чем не говорит, но промолчал.