Облачно, с прояснениями

«Разве я мог бы для тебя достать плохую елку!» Сева посмотрел на Рену, ему показалось, что нынче она бледнее обычного; впрочем, может быть, и в самом деле это ему только так кажется?

Цыган схватил ветку зубами, слабо взвизгнул.

— Что, укололся? — спросил Сева. — Не хватай, чего не положено! — Спросил, как бы вскользь, мимоходом глянув на Рену: — Ты как сегодня? Ничего? Чувствуешь себя, в общем, неплохо?

— Великолепно, — ответила Рена. — А что?

— Да так, ничего.

«Если бы ты и вправду чувствовала себя великолепно, не то было бы!»

Сева невольно вздохнул.

— А ты чего вздыхаешь? — спросила Рена.

— Будешь смеяться, опять вспомнил про эту самую кукляшку.

— Смеяться не буду, нашел о чем вспоминать…

— Да, конечно.

Сева проворно развязал веревки, поставил елку в угол, там уже со вчерашнего дня стояло ведро с песком, предусмотрительно покрытое дерюгой, чтобы Рена не догадалась, зачем здесь ведро.

— Будем обряжать? — Сева обернулся к Рене.

— Будем, — ответила Рена.

«Я знаю, что ты хочешь меня порадовать, ты хочешь видеть меня счастливой. Я буду веселой, счастливой, ты не бойся, я всегда буду при тебе веселой и счастливой».

— Где у нас лампочки? — спросила она.

— Здесь, на месте.

Сева снял с гардероба коробку с елочными украшениями и игрушками. Иным игрушкам было уже немало лет, почти столько же, сколько Рене. Например, Деду Морозу, одетому в малиновый суконный камзольчик, с белой заячьей шапкой на голове.

Сева поставил коробку Рене на колени, и Рена начала вынимать игрушки — стеклянные звезды, разноцветные шары, зайцев с длинными острыми ушами, золотой и серебряный «дождь», гирлянды разноцветных лампочек и наконец Деда Мороза в малиновом камзольчике.

Сева брал у Рены игрушки, вешал их на елочные ветви.

Пришлось немного повозиться с лампочками, почему-то не хотели гореть, потом сразу засияли зеленым, лиловым, розовым светом, словно бы перемигиваясь с густой зеленью ветвей.

— Здорово? — спросил Сева.

«Ты доволен больше, чем я, ты словно маленький, весь светишься от радости, и я тоже буду радоваться вместе с тобой».

— У меня самая лучшая елка на целом свете, — сказала Рена.

— Ну, — сказал Сева, предпочитавший во всем прежде всего правду и справедливость, — на целом свете, надо думать, найдутся еще лучшие елки.

— Нет, — упрямо настаивала Рена, — моя — самая лучшая!

«Какая же она еще маленькая! — с нежностью подумал Сева. — Совсем еще девчонка».

— Погоди, — сказал он. — Чуть не забыл…

Вынул из серванта пакет с мандаринами.

— Давай привязывай леску к мандаринам, а я буду вешать.

— Елка и мандарины — запах Нового года, — сказала Рена.

— И детства, — добавил Сева. — Может быть, ты не помнишь, а я помню, папа привозил елку из Волоколамска: специально ездил туда, в лес, и там выбирал самую что ни на есть раскрасавицу елку, и потом мы с ним начинали наряжать ее, а ты сидела рядом, на диване, и орала что есть сил; ты была ужасно крикливая, папа называл тебя «патефон». Помнишь?

— Конечно, помню. Я папу до сих пор очень хорошо помню.

— А я тем более.

— Сколько лет прошло? — спросила Рена. — Уже одиннадцать, правда?

— Да, двенадцатый год. Время-то бежит себе да бежит…

— Словно Цыган, когда его спускают с поводка.

— Сказала тоже! — усмехнулся Сева.

Услышав свое имя, Цыган подпрыгнул, лизнул Рену в нос.

— Цыган, цыц! — строго сказал Сева. — А ну, слышишь меня?

Цыган смирненько улегся возле его ног.

— А смешно, не правда ли? — Сева погладил Цыгана по теплой ушастой голове. — Цыган — цыц! Что, мальчик, дошло до тебя? А?

«Ты был бы замечательным отцом и мужем, таким же, каким был наш папа».

Рена смотрела на Севу, на его большую, сильную руку, упавшую на голову Цыгана.

«Ах, каким бы ты был замечательным отцом! И тебя, наверное, слушались бы твои дети, и слушались и любили бы…»

— Ну вот, — сказал Сева, когда уже все было готово, елка наряжена, лампочки то вспыхивают, то гаснут. — А теперь давай поговорим по душам. Куда бы мы отправились с тобою, если бы мне дали отпуск зимой? Хотя бы завтра, прямо с завтрашнего дня…

— Надо подумать, — сказала Рена. — А куда бы хотел ты поехать?

— Сперва скажи, куда хотелось бы поехать тебе, — ответил Сева. — Кстати, как ты считаешь, а что, если я к мотоциклу привяжу эту новую куклу, которую купила мама?

— Что ж, будет совсем неплохо, — ответила Рена. — Получится свадебный мотоцикл.

— Кстати, кукла немного похожа на тебя, — сказал Сева.

Рена засмеялась. Совершенно искренне, от души.

— Если даже и похожа, то совсем, совсем немного. Она же красивая…

— Ты у меня тоже красивая, — сказал Сева. — Даже очень красивая, даю слово.

— Перестань, — остановила его Рена.

— Ладно. Стало быть так: куда мы решим поехать, если мне дадут отпуск, скажем, прямо с завтрашнего дня? Давай выбирай маршрут.

— Куда? — переспросила Рена. — Сейчас подумаю и скажу.

Ночью она неожиданно проснулась. Почудилось, будто бы кто-то громко позвал ее.

Она привстала на постели. Кругом было тихо, все спали, один лишь Цыган шумно вздыхал во сне, время от времени слегка повизгивая.

Что ему снилось? Может быть, очередная драка с соседним доберманом, заклятым его врагом?

«А что снилось мне?» — подумала Рена.