Облачно, возможны косатки

Мы приехали сюда, в урочище Инахпак на берегу пролива Чеченкуим, с разрешения старейшины Игоря Макотрика, чтобы взять пробы тканей добытого кита, и сейчас наблюдаем за процессом разделки, дожидаясь, когда появится доступ к нужным нам органам. Эскимосы, радостно переговариваясь, с энтузиазмом и сноровкой бывалых китобоев подрезают кожу и жир кита в специальных местах, а потом, продев стальной трос сквозь дыру в слое жира, разом сдирают целый пласт с бока одним движением грузовика, к которому привязан трос. Обнажается мясо, которое китобои срезают и делят между собой под руководством невысокой, но очень энергичной немолодой эскимоски. Косаткам, у которых нет под рукой стального троса и грузовика, добраться до мяса убитого кита через волокнистый жир бывает гораздо сложнее, поэтому они первым делом выедают язык, из-за чего их нередко обвиняют в нерациональном использовании ресурсов жертвы (хотя, если туша не опустится на недоступную глубину, они через день-два доедают и мясо). Впрочем, косаткам на эти обвинения наплевать еще больше, чем эскимосам.

Нам давно хотелось поработать на Чукотке, но все как-то не складывалось – слишком уж удаленным и труднодоступным был этот регион. В своем проекте по исследованию критических местообитаний китообразных я запланировала экспедицию на Чукотку на третий год, чтобы было время как следует подготовиться. Изначально мы планировали просто рейс вдоль побережья на все той же яхте «Эмма», но судьба свела нас с заместителем директора по науке национального парка «Берингия» Максимом Антипиным. Мы встретились в Астрахани на конференции «Морские млекопитающие Голарктики» и, сидя в ресторанчике гостиницы «Азимут», обсудили перспективы сотрудничества. Максим рассказал, что каждое лето в проливе Сенявина собирается множество горбачей. Сам он орнитолог, изучать китов в нацпарке некому, поэтому они были бы совсем не против пригласить исследователей вроде нас.

Поддержка со стороны национального парка или заповедника – огромный бонус в полевых исследованиях. Мы очень хорошо прочувствовали это во время нашего бесславного квеста в Карагинском заливе в 2008–2009 годах: когда на месте нет никого, кто может встретить груз и помочь с логистикой, элементарные задачи становятся фантастически трудновыполнимыми. Мы без особых раздумий приняли предложение Максима, решив после рейса остаться поработать в проливе Сенявина еще недели на три. С Сергеем, капитаном «Эммы», договорились, что он встретит нас в Анадыре в начале августа, и мы пройдем по Анадырскому заливу и дальше вдоль побережья, насколько сможем, а затем на обратном пути он забросит нас на кордон нацпарка.

В Анадырь мы летели самолетом из Петропавловска. Еще зимой, когда разрабатывался маршрут экспедиции, предполагалось, что лететь придется, скорее всего, через Хабаровск, но потом я случайно прочитала в новостях, что недавно запустили рейс из Петропавловска-Камчатского в Магадан. Из Магадана же был рейс в Анадырь, и мы решили воспользоваться этой возможностью: хотя промежуток между рейсами составлял несколько дней, все равно, даже с учетом посуточной аренды квартиры в Магадане, это получалось дешевле.

Было у нас и еще одно отягчающее обстоятельство, которое приходилось учитывать при выборе рейсов, – мы везли с собой собаку. У меня не было собаки с тех пор, как после школы я уехала из родительского дома в Москву учиться в университет: сначала я жила в общежитии, а потом начались бесконечные разъезды по экспедициям, конференциям и стажировкам. Тоска по собаке была вытеснена на периферию сознания, и много лет я даже не задумывалась ни о чем таком всерьез, но в последние годы жизнь как-то начала терять яркость красок, и стало понятно, что только собака сможет мне помочь.

Райдо родилась 10 июля 2016 года, в тот день, когда мы шли на шаркете через Тауйскую губу от острова Завьялова к острову Талан в полном тумане, магаданская экспедиция казалась мне провалом, а жизнь – пустой и бессмысленной (на следующий день мы встретили косаток, и мое мнение о жизни поменялось на противоположное, но было уже поздно). Именно тогда, в рейсах лета 2016 года, у меня созрело решение завести наконец собаку. Ванюха, обычно работавший в таких случаях голосом здравого смысла, в тот раз почему-то поддержал меня, и в сентябре двухмесячный щенок шелти поселился в нашем доме, к огромному неудовольствию командорской кошки Ямахи, которая не могла взять в толк, зачем мы притащили в квартиру это шумное желтое недоразумение.