Облачно, возможны косатки

Мы стали задумываться о том, чтобы перенести лагерь южнее, но как реализовать эту идею, было не очень понятно. Остров Старичков в сравнении с береговыми бухтами имел несколько больших преимуществ. Во-первых, слабый накат. На открытых пляжах всегда есть какой-то прибой, а наш причальный пляж располагался с обратной стороны от открытого моря, так что остров закрывал его от зыби, и накат обычно был небольшой, что существенно облегчало выход в море и возвращение на берег. Во-вторых, отсутствие медведей. Медведи на Камчатке – это вообще очень неприятная штука, их любят только туристы и фанаты-зоологи, а все остальные терпеть не могут, потому что они делают опасными и малопригодными для жизни прекрасные во всех других отношениях места. Они вездесущи – высадившись на берег в любой бухте, обязательно обнаружишь на берегу медвежьи следы. Многие медведи не боятся ни человека, ни даже фальшфейера, так что бывает нелегко заставить их держаться подальше. Но самое плохое – их страсть все портить и рвать, в особенности надувные лодки. Для нас лодка – это основной рабочий инструмент, и мы такого допустить, конечно, не могли.

Мы присматривались к разным бухтам, высаживались в поисках места для лагеря, но медвежьи следы были повсюду, так как во всех бухтах в море впадали реки, а во все реки шла рыба. Но вот однажды после долгого дня работы с большим скоплением косаток мы возвращались домой мимо бухты Вилючинской и решили остановиться доесть остатки ланча и допить чай из термосов. Бухта Вилючинская – очень длинная и узкая, и ее мы даже не рассматривали в качестве кандидата для размещения лагеря, так как выезжать из нее каждое утро было бы неоправданной тратой бензина (к тому же в ней располагался рыбацкий стан, а жить рядом с рыбаками у нас не было ни малейшего желания). На входе в эту бухту из берега выдается небольшой мысок под названием Зеленый. На нем торчит автоматический маяк, но в целом с моря мысок выглядит так, будто разместиться на нем негде. Однако нам очень хотелось на берег, так что мы решили высадиться там, чтобы поесть и отдохнуть.

Совершенно неожиданно это место оказалось маленьким раем. С внутренней стороны мыса располагался небольшой песчаный пляж, куда удобно причаливать на лодках, с соседней сопки стекал ручей, достаточно мощный, чтобы воды хватало для хозяйственных нужд, но слишком отвесный, чтобы в него заходила рыба. А нет рыбы – нет и медведей, и – о чудо! – следов на берегу мы не нашли. Еще одно чудо – на самом мысу обнаружилась достаточно большая ровная площадка, вполне пригодная для обустройства лагеря. В общем, мы поняли: это оно, то самое место, о котором мы мечтали.

На следующий год мы высадились в бухточку у мыса Зеленого с горой нашего обычного скарба и провианта, двумя большими палатками и кучей стройматериала. Одну из палаток мы только что купили в Петропавловске – это была брезентовая армейская палатка советского образца размером пять на пять метров с утеплением и специальной дырой в крыше под печную трубу. Вторая – канадская арктическая палатка из ПВХ с алюминиевым каркасом и настоящей твердой дверью – досталась нам в наследство от канадского исследователя медведей Джона Пачковского, много лет работавшего на Камчатке. Он сотрудничал с тем же институтом, что и мы, – Камчатским филиалом Тихоокеанского института географии – и хранил свое экспедиционное оборудование в том же подвале, на соседних полках с нашим. Как-то раз Джон приехал к нам в гости на Старичков посмотреть на косаток. Вероятно, косатки ему понравились, потому что, когда через год выяснилось, что наш фанерный домик не пережил зимние шторма, Джон сам предложил нам воспользоваться его палаткой. Ну а потом его проект завершился, а оборудование осталось, и палатка постепенно перешла в наше постоянное пользование. Она оказалась отличной, очень удобной, теплой и ветроустойчивой, и единственным ее недостатком было то, что ее нужно было устанавливать на ровную поверхность. Приходилось сооружать настил из досок, который на Старичкове каждую зиму смывало штормами.

На Зеленом место для лагеря находилось метрах в двадцати над уровнем моря, так что шторма там были не страшны, но зато все наше барахло, включая тяжеленные деревянные нары, нужно было затаскивать вверх по крутой тропинке. Вдобавок ко всему после высадки пошел мелкий моросящий дождик, немедленно превративший уютный зеленый мыс в противное, серое, мокрое, скользкое и грязное место. Критичнее всего это оказалось для установки армейской палатки, так как ее нужно было сначала развернуть на земле, а земля на месте лагеря, перекопанная для выравнивания и размытая дождем, превратилась в полужидкую черную жижу. Палатку мы кое-как поставили, но брезент и особенно новенькая чистая белая подкладка извозились в грязи, и нам так никогда и не удалось отчистить и отстирать их до исходного состояния.