Облачно, возможны косатки

В августе 2015 года мы запланировали пройти вдоль восточного берега Камчатки. В этот рейс Сергей решил взять с собой помощником Сергея Леонидовича Пасенюка, знаменитого командорского яхтсмена и художника. Наш опыт знакомства с Пасенюком начался с крайне неудачной телеги для катера, которую он сварил нам за пять лет до этого. Узнав, что нам предстоит идти с ним на яхте, мы насторожились, но понадеялись, что сварщик он, может быть, и не очень, но уж как яхтсмен-то точно профессионал. В принципе так оно и оказалось, но не совсем в том смысле, в каком мы ожидали.

Бурдин тем летом тоже планировал рейс на восток Камчатки на грант, полученный от Русского географического общества на изучение горбачей, и мы решили скооперироваться. В отличие от нас, Александр Михайлович не собирался экономить на своем комфорте и арендовал ПТР «Лещ» – небольшое по морским меркам грузовое судно, которое тем не менее существенно превосходило размерами нашу яхточку, имело каюты, камбуз и даже кока. Мы собирались дойти на нем с Командор до Карагинского залива, а там уже перебазироваться на «Эмму».

Путь от острова Беринга до Карагинского залива прошел в основном в тумане. В Карагинский мы пришли ночью и продолжали двигаться на север, когда в шесть утра я и наш командорский волонтер Леша сонно выползли на верхний мостик на первую вахту. Приставив к глазам бинокль, я попыталась сфокусироваться на море – и тут прямо в центре поля зрения вызывающе вынырнула косатка, потом еще одна и еще. Пришлось устраивать коллегам срочную побудку и спускать лодку. Косатки оказались добрые и веселые, они без проблем дали себя отснять, совершенно не обращая внимания на лодку, что было нам просто как бальзам на душу после двух месяцев, проведенных в обществе их командорских сородичей. Когда мы отсняли группу и бросили в воду гидрофон, причина такой благожелательности сразу же стала понятна: из наушников раздавались знакомые, родные крики типов К5 и К7, так что стало ясно – это кто-то из авачинских косаток. Завсегдатаи Авачинского залива давно привыкли к шуму судов и преследованию назойливых моторок и относятся к этому философски, не то что избалованные тишиной заповедной акватории командорцы.

Вернувшись на борт, я сразу полезла искать снятых косаток в авачинском каталоге. Это оказалась группа Чайки из племени КВ (или, как его иногда называют по-русски, Каби). К этому же племени относятся Кармен и Гусли, которые встречаются в Авачинском заливе почти ежегодно, и еще две чуть менее регулярно появляющиеся семьи – Хуки Младшего и собственно Каби.

Время поджимало, так что мы поспешно отправились дальше. Бурдин решил сначала обойти Карагинский с моря, а затем с севера зайти в пролив Литке. Ближе к вечеру мы увидели в море пару высоких фонтанов и приготовились уже было спускать лодку, но, приглядевшись, поняли, что перед нами не горбачи, а финвалы. Раньше эти киты попадались нам редко. Вторые по размеру после синего кита, финвалы пользовались большой популярностью у китобоев и были почти так же старательно истреблены во времена коммерческого промысла, но в последнее время начали постепенно восстанавливаться, хотя и не так быстро, как горбачи. Командорские воды они почему-то не любят – за все время работы мы наблюдали их там всего пару раз, – но в водах Восточной Камчатки стали встречаться все чаще. Пока мы крутились возле этой пары, фотографируя их с борта судна, на горизонте показались еще фонтаны. Мы попросили рулевого пройти в ту сторону. «Лещ» бодро направился в море, фонтаны были все ближе и ближе, вот уже скоро в бинокль станут видны спины, и мы узнаем, горбачи это или опять финвалы… но тут судно вдруг замедлило ход и начало разворачиваться. Я схватилась за рацию.

– Что случилось, почему мы разворачиваемся? Киты уже по правому борту!

– Граница, – лаконично ответил мне голос из рубки.

Все стало ясно – мы подошли к границе 12-мильной зоны, т. е. российских территориальных вод. Для того чтобы ее пересечь, судно должно уведомить пограничников, а это довольно морочный процесс, и капитан не хотел этим заниматься ради пары китов. Вообще, процедура пересечения морской границы попортила нам в рейсах немало крови – не раз случалось так, что приходилось из-за нее корректировать маршрут или изменять конфигурацию трансект.

Два дня спустя мы вошли в пролив Литке с севера и вскоре увидели цель нашего путешествия. Деловито пыхтя, два горбача кормились недалеко от острова Верхотурова. Отработав с этой парой, мы двинулись на юг и нашли крупное скопление в середине пролива, напротив южной оконечности Карагинского. Фонтаны были повсюду, и нас ограничивали только погода, длина светового дня и емкость батарей в фотоаппаратах, так что мы переходили от одной пары или тройки китов к другой, пока не садились батарейки или не поднимался ветер.