Облачно, возможны косатки

Мы быстро перекидали все оборудование в лодку, оделись в «мустанги»[23] и решительно направились к киту. При нашем приближении он сразу же занырнул, показав хвост, как и положено делать всякому воспитанному горбачу в присутствии исследователей. Но, кроме хвоста, нам непременно нужна была еще и биопсия. Мы подождали, пока кит вынырнет, и попытались быстро подъехать к нему, но не тут-то было – он занырнул метров за пятьдесят, не дав нам ни малейшего шанса. Между тем погода, как и положено по законам жанра, начала портиться. Поднимался ветер, волна становилась выше, и попытки быстро подъехать к киту сопровождались такой тряской, что казалось, будто позвоночник сейчас проткнет мозг, а тот, в свою очередь, вытечет через уши. Несколько раз нам все же удавалось подойти близко, но из-за тряски и ветра я безбожно мазала. Ситуация казалась безнадежной, и в этот момент рядом с нами вынырнул еще один, нет, еще целых два горбача! Издалека мы не могли сразу определить, кто именно вынырнул, и теперь метались между одиночным китом и парой, не успевая толком подобраться ни к кому из них. Ветер тем временем крепчал, и на волнах появились барашки. Стало понятно, что еще немного – и нам придется убираться отсюда без единой биопсии. Кроме того, один кит из пары упорно не показывал хвост. К счастью, они хорошо различались по спинам – у одного был остренький плавничок, а у второго совсем тупой, почти как гребень у серого кита (бывает, что спины у двух китов очень похожи, и тогда биопсию с пары брать сложно: можно просто не отследить, с кого конкретно взята проба, если после выстрела кит занырнет, не показав хвост). Мы уже решили сдаться и оставить китов в покое, как вдруг пара вынырнула совсем рядом с лодкой. Форсаж, выстрел – и кит с тупым плавником получил шанс оставить след в истории. Надо отметить, что это был его единственный шанс, поскольку хвост он так и не показал. А вот его приятель, который старательно демонстрировал хвост при каждом заныре, явно считал, что с нас и этого хватит, – он никак не хотел подпускать нас на выстрел, так что взять биопсию мы смогли только с третьей или четвертой попытки.

Промокшие, замерзшие и уставшие, мы вернулись на яхту, повесили «мустанги» сушиться и двинулись дальше на север. Больше мы в тот день ничего интересного не видели, поэтому на следующее утро повернули на юго-запад, взяв курс на остров Атласова. Этот день для разнообразия выдался солнечным и почти безветренным, так что мы загорали на палубе всего лишь в двух свитерах, а не в четырех, как обычно. Когда яхта проходила свал глубин, вдалеке несколько раз вспыхивали фонтаны кашалотов, но мы не стали к ним подходить: кашалоты обычно отдышиваются на поверхности минут десять, а потом ныряют минут на сорок или даже больше, а времени у нас было мало.

Ближе к вечеру, когда солнце начало клониться к горизонту, уже на подходе к острову Атласова мы заметили вдалеке какой-то продолговатый темный предмет на поверхности воды. Он был у нас почти прямо по курсу, и чем ближе мы подходили, тем более странным он казался. Скоро стало понятно, что он движется: на ровной поверхности воды за ним оставалась длинная кильватерная борозда; значит, это было не просто бревно. Но и китом это существо быть не могло: оно не заныривало, а просто скользило по поверхности. В какой-то момент у меня даже возникла мысль, что это плывущий медведь, хотя до ближайшего берега было километров десять. Как раз в этот момент загадочное существо все-таки скрылось под водой, опровергая эту гипотезу. Когда оно снова вынырнуло, выпустив заметный фонтан, и опять заскользило по поверхности, до нас наконец дошло: это же гладкий кит!

Северотихоокеанские гладкие киты – огромная редкость, и встретить представителя этого вида – большая удача. Гладкие киты медлительные и толстые, и китобои прошлых веков очень любили их, поскольку они дают много жира и не тонут после того, как их убили. Любовь китобоев дорого обошлась этим беззащитным существам – их популяции в Северном полушарии были уничтожены почти без остатка. В Северной Атлантике осталась лишь горстка китов у побережья США, а раньше они обитали и в водах Европы, доходя даже до Баренцева моря. В северной части Тихого океана тоже осталось всего лишь несколько сотен животных. Только в Южном полушарии популяция смогла восстановиться после запрета коммерческого промысла, а северотихоокеанские и североатлантические гладкие киты до сих пор крайне малочисленны.