Облачные дороги

– Утес сказал, что, когда мы прибудем на место, крылатый отряд сопроводит меня обратно, чтобы я смог вернуться с обоими кораблями одновременно. – Он замолчал, задумчиво глядя на Луна. – Моя семья в долгу перед тобой, и я знаю, что дедушка будет рад снова увидеть тебя.

– Вы ничего мне не должны. – Но возможность вернуться на Золотые острова и получить больше времени, чтобы восстановиться, Лун принял с облегчением. С большим облегчением. – Но спасибо. Я… буду иметь это в виду.

Ниран вернулся на свой пост. Лун остался у борта, глядя на блики на воде и прислушиваясь к дыханию спящих.

Через некоторое время из люка, почесывая затылок, вышел Звон. Он заметил Луна у борта, подошел и взволнованно, с напором, сказал:

– Тебе нельзя выходить наверх. Если ты заболеешь…

Лун вспомнил один из вопросов, на который должен был узнать ответ:

– Ты знаешь, как погибла Тычинка?

– Ох. – Звон заколебался. Затем шагнул к борту. – Да, Бубенчик мне рассказал. – Он неуверенно замялся. – Ты не хочешь спуститься вниз?

– Нет, мы разбудим Цветику и Душу. Я хочу остаться здесь.

Они сели на корзины у наружной стены штурманской рубки, потому что там никто не спал.

Звон поведал ему, что во время нападения на колонию погибли сорок семь раксура, почти все из них солдаты, несколько окрыленных и одна учительница – Тычинка. Звон тоскливо сказал:

– Бубенчик говорит, что они были в яслях, когда внутрь ворвались дакти, и она просто кинулась на них. Она думала, что Скверны собираются убить выводки, и попыталась дать другим учителям шанс их унести. У них получилось вытащить несколько выводков из яслей, но кетели преградили путь наружу, учителя не могли перевоплотиться и так попали в плен.

Лун прислонился к стене рубки, не зная, чего испытывает больше – печали или гнева. У Тычинки не было оснований думать, что дакти не убьют выводки. И даже если бы она знала, что Скверны задумали сделать с ними, она все равно могла поступить точно так же.

– Мы знаем, почему Скверны не тронули тела? Почему они их не сожрали?

Звону, похоже, стало не по себе, когда он вспомнил об этом.

– Точно нет, но Набат сказал, что дакти-наставник разозлился из-за того, что Скверны убили стольких членов двора. Может быть, он так наказывал их, не давая прикоснуться к телам.

Ранея говорила, что Эраз хотел отправиться в колонию, даже несмотря на то, что это было небезопасно.

– Может быть, он следил за вами так долго, что решил, будто он – один из вас.

– Фу, – коротко сказал Звон.

Луну эта мысль тоже не нравилась. Он сменил тему:

– А что Елея?

Звон покачал головой:

– Она на втором корабле, сторонится всех. Думает, что все произошедшее – ее вина.

Это было смешно.

– Никакая это не ее вина. Она не в ответе за то, что с ней сотворили Скверны.

– Да, и… – подначил Звон.

Лун нахмурился, глядя на него:

– Что?

– Ты тоже не виноват. Я знаю, что ты так считаешь. Ты все твердил другим, что Скверны пришли за тобой. Ты едва говорить мог и сказал нам об этом.

Лун посмотрел за борт на медленно приближающийся берег. Ночные светящиеся букашки танцевали вокруг вершин водных деревьев, искрясь во тьме. Он рассказал им, потому что желал, чтобы они знали. Он не хотел их сочувствия, когда они должны были проклинать его.

– Звон…

Звон недовольно сказал:

– Хорошо, ты виноват в том, что родился консортом и жил один, став для них хорошей мишенью. Елея виновата в том, что Скверны поймали ее, а Жемчужина виновата в том, что пыталась разобраться с ними в одиночку. Цветика и другие наставники тоже виноваты, раз не смогли понять, что не так с колонией; Утес виноват, потому что не вернулся раньше и не заставил нас уйти, а Нефрита виновата в том, что слишком юна и не смогла заставить Жемчужину действовать. Я могу продолжить. Медное Небо виноваты в том, что их застали врасплох и уничтожили, из-за чего они не смогли прийти к нам на помощь, когда мы в них нуждались.

Лун неловко повел плечами и поморщился, когда случайно потянул больные мышцы.

– Ладно, ладно, ты прав, – все еще неохотно признал он.

Звон вздохнул:

– Найдутся те, кто с этим не согласится. Но я не считаю, что тебе самому нужно так думать.

Низкий голос тепло произнес:

– Я тоже так не считаю.

Лун осторожно запрокинул голову, чтобы посмотреть вверх. Нефрита сидела на краю крыши рубки, глядя на них сверху вниз и сверкая в лунном свете голубой и серебристой чешуей.

Лун собирался ответить, но чихнул, и его пронзила острая боль. Он бы упал с корзины, но Звон прыгнул вперед и поймал его за талию.

– Видишь, вот поэтому мы и не хотели тебя сюда выпускать. У нас очень слабые легкие.

Нефрита спрыгнула с крыши кабины и подхватила Луна на руки.

– Я могу и сам дойти, – запротестовал он, стараясь зарычать. Рык получился довольно жалким.

– Я знаю. Но тебе не придется, – сказала Нефрита и отнесла его обратно в трюм.