Облачные дороги

Лун вылез из окна и взлетел на крышу. Сев, он стал смотреть на облака, пересекавшие ночное небо, и на нескончаемое колыхание моря. Ветер становился прохладным, а тростниковая крыша не удерживала дневное тепло. Когда он услышал, что остальные улеглись спать, то, поддавшись порыву, спустился вниз по стене и вернулся внутрь.

Они погасили все лампы, но в ближайшей ко внутреннему дворику комнате он увидел лишь один спящий силуэт. Лун слышал других своих спутников и решил, что у выхода на причальную платформу дежурит Камыш, а все остальные спят в соседней комнате.

Звон сел и сказал:

– Сюда.

Лун помедлил. Звону стоило остаться с другими воинами, и Луну не следовало поощрять его попытки отделиться от остальных. Но потом он подумал: «А, забудь». Он не знал, куда отправится после того, как покинет Туман Индиго, и не собирался отказываться от чьей-то дружеской компании, пусть даже и всего на одну ночь. Он принял земной облик, а Звон тем временем подвинулся.

Когда Лун растянулся на подушках, Звон прошептал:

– Прости за то, что я ляпнул. Мне не стоило этого говорить.

Лун лег на бок, ерзая, чтобы примостить косточку таза на что-нибудь мягкое.

– Все в порядке.

– Я просто… Мы все надеялись…

Лун раздраженно стиснул зубы:

– Не нужно ни на что надеяться. Когда двор переедет, вы получите консорта из Звездного Сияния.

Звон горячо зашептал:

– Не хочу я консорта из Звездного Сияния, который будет задирать нос и вести себя так, словно он делает нам большое одолжение тем, что снизошел до нас. Я тебя хочу.

Лун повернулся на другой бок и сел. Склонившись над Звоном, он прошипел:

– Меня вы не получите.

Звона воспитывали не воином, и он не уступил сразу же, как это сделали Корень и Камыш. Он чуть отпрянул, на миг проявляя покорность, но затем сразу же требовательно спросил:

– Почему нет?

Рассерженно зарычав, Лун сдался и снова лег. Даже если остальные и не услышат, о чем они говорят, им может стать интересно, почему они рычат друг на друга.

– Утес и не собирался меня оставлять. Ему просто был нужен хоть какой-нибудь консорт, чтобы остальные согласились перевезти двор. Ты и Цветика и так это знаете.

Звон настойчиво возразил:

– Мы этого не знаем, и ты не знаешь, что думает Утес. Никто не знает, что думает Утес.

Лун стиснул зубы:

– Если не замолчишь, я тебя укушу.

Он не знал, поверил ему Звон или нет, но тот хотя бы перестал говорить.

Глава 9

Лун проснулся с первыми рассветными лучами. Со двора из открытой двери тянуло прохладным сквозняком. К его спине прижималось что-то теплое – Звона, по-видимому, их ночная перепалка ничуть не смутила. Лун приподнялся на одном локте и тихонько вздохнул. Если семья Делина решила им отказать, то день выйдет интересным – в том смысле, что Луну хотелось бы улететь прочь и насладиться им в любом другом уголке Трех Миров.

Он слышал, что остальные уже начали просыпаться. Нефрита первая вошла в комнату. Она подошла к двери и недовольно посмотрела на светлевшее небо, уже приобретавшее ясный голубой оттенок.

– Нет чтобы дождь пошел, – буркнула она себе под нос. – Теперь у нас нет повода здесь оставаться.

– Будет подозрительно, если мы задержимся. – Елея вошла вслед за ней и, прислонившись к косяку двери, беспокойно посмотрела на небо. Остальным она сказала: – Вчера вечером наместник ответил нам твердым отказом, а мы уже сказали, что должны вернуться ко двору как можно скорее.

Она была права. На небе не было почти ни облачка. Прошлым днем все плотно поели, чтобы им хватило сил для полета в глубь материка; так что они уже должны были подняться в воздух. Лун не знал, что скажет Нефрита, если островитяне спросят, чего они ждут.

Корень подошел к двери и с сомнением выглянул наружу.

– А что мы будем делать, если они не придут?

– Они придут, – сказала Нефрита, отворачиваясь от двери. Было неясно, пыталась она убедить в этом Корня или саму себя.

Звон зажег жаровню в главной комнате и заварил чай. Так у них появилось хоть какое-то занятие, отчего стало немного легче, но Нефрита и Елея продолжали беспокойно ходить из комнаты в комнату. Остальные нетерпеливо томились в ожидании. Корень продолжал лезть на стены и пытался повиснуть в дверных проемах, а Песня и Камыш препирались между собой подобно скучающим детям. Вскоре Лун решил, что он должен как-то отвлечь молодых воинов. Нефрита была так напряжена, что добрую половину утра не могла успокоиться и уложить шипы.

– Может, мне сводить их на рыбалку? – сказал он Звону. Лун думал, что либо найдет им занятие, либо просто прибьет их.

– Ты вчера чуть не утонул, – сказал Звон, с грохотом ставя железный чайник на подставку, – и снова полезешь в воду?

– Ну да. – Лун слишком часто оказывался на волосок от гибели, чтобы выработать неприятие к чему-либо. – Я же не собираюсь ловить рыбу под сетью и мхом.

Он поднял глаза и увидел, что над ним стоит Нефрита. Ее гребни раздраженно топорщились.

– Я буду тебе очень признательна, если ты уведешь их отсюда хотя бы ненадолго…

Затем в дверной проем из прихожей нырнула Елея.

– Кто-то идет, – взволнованно прошептала она. – Думаю, наше время вышло.