Облачный атлас

Я помню это падение: оно высвободило какое-то раннее воспоминание о темноте, инерции, силе тяжести, о том, как я была заперта в другом форде. Где это было? Кто это был? Источника собственных воспоминаний я не находила.

Расщеплялся бамбук, разрывался металл, я билась ребрами о пол. Шум и хаос затуманивали сознание.

Наконец наступила тишина. Форд был мертв. Я услышала жужжание насекомых, стук дождя по листьям, за этим последовали напряженные переговоры шепотом, раздававшиеся все ближе. Я была подмята под Хэ-Чжу; он, постанывая, ворочался. Все мое тело было в ушибах, но кости оставались целыми. Игла света ужалила мне глаза. Чей-то голос снаружи прошипел:

— Командир Им?

Первым отозвался мистер Чан:

— Откройте-ка дверь.

Чьи-то руки подняли нас и вытащили наружу. Тело Си-Ли оставили там, где оно лежало. Я мельком увидела ряд встревоженных лиц, решительных лиц, лиц людей, которые редко спят: это были члены Союза. Меня внесли в какую-то бетонную будку и опустили в люк.

— Не беспокойся, — сказал мне Хэ-Чжу, — я здесь, рядом.

Я хваталась руками за ржавые перекладины, обдирала колени, пробираясь по короткому туннелю. Меня подхватили и подняли в какое-то помещение, оказавшееся механической мастерской, потом опустили в изящный двухместный форд, из тех, в которых ездят чиновные. Звучали еще какие-то приказы, передавались сообщения. Распахнулась дверца водителя, Хэ-Чжу Им вскочил в форд и завел двигатель. Впереди дернулись и открылись гаражные двери.

Вслед за этим помню тихий дождь, пригородные переулки, потом — забитую автостраду. В фордах вокруг нас ехали одинокие пассажиры, влюбленные пары, небольшие семьи, некоторые были спокойными, некоторые — буйными. Мистер Чан, обнаружила я, опять куда-то исчез, не попрощавшись. Когда Хэ-Чжу наконец заговорил, голос его был холоден. Он сказал, что если его когда-нибудь хоть царапнет разрывная пуля, то мне следует обеспечить ему легкую смерть так же быстро, как он обеспечил ее Си-Ли. Я не знала, что отвечать.

— У тебя, Сонми, наверняка имеется сотня вопросов, — продолжал он. — Умоляю потерпеть еще немного — если нас теперь схватят, то, поверь мне, чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Нам предстоит напряженная ночь. Первым делом мы нанесем визит в Хвамдонгиль.

Вы, Архивист, знаете эту зону мегаполиса?

Меня выставили бы из моего министерства, если бы я хоть раз попался Глазу в этой трущобе недочеловеков. Но, пожалуйста, опишите ее для моего оризона. Что там перед вами предстало?

Хвамдонгиль принадлежит ночному миру: это гибельный лабиринт низких, изогнутых развалин, ночлежек, ломбардов, баров, где торгуют наркотиками, и ульев, где продают утешение, покрывающий, возможно, пять квадратных миль к юго-востоку от транзитного вокзала Старого Сеула. Его улицы слишком узки для фордов; в зигзагообразных переулках воняет отбросами и сточными водами. Ассенизаторская Корпорация и близко не подбирается к этому району. Хэ-Чжу оставил форд в отделении гаража и велел мне не снимать капюшона: фабрикантки, украденные здесь, подвергаются грубой хирургии и заканчивают жизнь в борделях.

Чистокровные с кожей, словно опаленной из-за долгого пребывания под обжигающим городским дождем, толпились в дверных проемах. Один мальчик, опустившись на четвереньки, лакал воду из лужи. Я спросила, что за люди здесь живут.

— Мигранты с энцефалитом или отравленными свинцом легкими, — пояснил Хэ-Чжу. — В госпиталях опустошают их Души, пока их долларов не остается лишь на укол эвтаназии — или на то, чтобы добраться до Хвамдонгиля. Эти несчастные ублюдки сделали неверный выбор.

Я не могла понять, почему мигранты покидают Промышленные Зоны ради такой убогой судьбы. Хэ-Чжу перечислил причины: малярия, наводнения, засухи, чужеродные сельскохозяйственные геномы, паразиты, наступление мертвых земель — и естественное желание улучшить жизнь своих детей. Корпорация Папы Сонга, заверил он меня, покажется гуманной в сравнении с фабриками, откуда сбежали многие из этих мигрантов. Доставщики обещают им, что в Двенадцати Мегаполисах льются долларовые дожди, и мигранты страстно хотят в это верить; они узнают правду, лишь став недочеловеками, и эта правда никогда не просачивается обратно, потому что доставщики действуют только в одну сторону. Хэ-Чжу увлек меня в сторону от пищащей двухголовой крысы:

— Они кусаются.

Я спросила, почему Чучхе мирится с подобным запустением во второй своей столице.