Облачный бык

«Йен», – едва слышно выговорил Яков. Проморгался, стер слезинку, не веря, что настолько расклеился. Но – обида злее боли! Почему из прошлого запросто выбрались в явь кошмары: ненавистный и лживый Теодор; холодный, как лед, передовщик артели; палач замка – огромный, тестообразный, склонный во время пыток напевать и посвистывать… Почему мерзкие хари опоганили сны, отравили душу, а Йен остался в небытии? Золотой мальчик Йен… Он сам выбрал из толпы друга – хотя разве в то время князья заводили знакомства так запросто? Он целыми днями держал за руку. Хлопал линялыми ресницами, чесал затылок и недоуменно переспрашивал: зачем тебе золото? Но, если надобно, скажи сколько, и не глупи про солидную сумму. Нет такой, вовсе нет. И может, лучше сбежать без единой монетки? Золото – проклятие, оно давит душу, а еще оно ядовитое, травит верность и гноит дружбу…

До момента, пока Микаэле не назвал имя Иоганн, не упомянул прозвища Йен и Локки, весь свет прежней жизни оставался незримым. Свет, ради которого и стоило возвращать прошлое с его болью, ошибками и озарениями. Все прошлое, без изъятий!

– Я обязан вам, Микаэле, – Яков поклонился давно закрытой двери.

Встал, поправил воротник. Некоторое время глядел в оконное стекло, сегодня – обыкновенное, без картин прошлого и бликов воспоминаний… Затем Яков покинул кабинет, не оглядываясь. Возвращённая память вынудила спешить, уплотнила дни. Теперь все стало еще серьёзнее. Йен был урожденным Ин Тарри. Настоящим! Йен, которому не исполнилось и пятнадцати, плохо спал и мало ел, если ему не готовил Локки. И наверняка вырос внешне очень похожим на этого вот Микаэле. Умным, сильным и очень одиноким… Но Микаэле умеет сберегать фальшивое спокойствие даже рядом с палатой брата, израненного одержимым.

Йен был иным. Он делался страшнее лесного пожара, если кто-то затрагивал ближних. Как можно было позволить себе умереть, зная характер Йена? Он наверняка боролся, искал способ спасти… И позже полагал себя виновным, предателем, корнем бед.

– Крысолов, – Яков виновато ссутулился. – Теперь помню. Его не вывели из замка, времени не хватало, а я не хотел рисковать жизнями, это же мое гнездо и мой Йен. Из-за них я пошел к старику. Не было никакого вопроса к нему, я шел с ответом, я сделал свой выбор… но все перепутал, вспоминая.

На улице совсем стемнело, фонари выжигали в ночи рыжие проплешины, туман норовил окольцевать их, делал похожими на монеты. Ни собирать это золото, ни делить поровну нельзя, и это замечательно. Яков покинул больницу. Некоторое время постоял у перекрестка, глядя в сторону вокзала. Сердито отмахнулся от дел – и побрел в темные кварталы пригорода. Там, недалеко – парк, в нем есть пруд… и нет ни единого фонаря.

Черная гладь воды бережно выложена бархатом тумана. Если вглядеться, если очень постараться…

Ночной проводник. Кьердорская легенда