Облако Пустоты. Жизнеописание и наставления великого чаньского учителя Сюй-юня

На одном из надгробий была каменная стела с биографическими сведениями о бхикшу Дао-мине, родившемся во времена правления под девизом Дао-гуан (1821–1850) и впоследствии отданном родителями в храм, где он присоединился к сангхе. После посвящения в духовный сан он руководил культовыми церемониями и был сосредоточен на повторении имени бодхисаттвы Авалокитешвары. Однажды ему приснилось, что бодхисаттва велела ему помыться и вода уже была приготовлена. Он вымылся и Гуаньинь исчезла, а он почувствовал очень сильный прилив энергии к ногам. На следующее утро, поднявшись с постели, он обнаружил, что может ходить так же, как все (чего раньше не мог). С этого момента пробудилась его природная мудрость, и поэтому он неустанно взывал к бодхисаттве до конца дней своих. Крышка его гроба была изъедена муравьями таким образом, что образовались отчетливые контуры небольшой семиуровневой ступы, ориентированной по сторонам света, что свидетельствовало о духовных достижениях этого монаха.

Мой 85-й год (1924–1925)

В том году мы восстановили все ступы, включая ступу Семи Будд древности на нашей горе, и все статуи Будд (всего 16 мест), а также все Пятьсот архатов в нашем монастыре. В храме Шэн-инь были отлиты три бронзовые статуи для главного зала и вылеплены три глиняные для святыни Западного Рая. Чаньский бхикшу Цзюй-син умер весной, завершив исполнение дисциплинарного кодекса. Я записал историю его жизни в следующих словах.

История жизни чаньского бхикшу Цзюй-сина

Бхикшу Жи-бянь, известный также под прозвищем Цзюй-син, был родом из Хуйли и в детстве осиротел. Мужчина по фамилии Цэн стал заботиться о нем и позже отдал ему в жены свою дочь. Они имели двух сыновей, но были очень бедны. Когда я появился на горе Петушиная Ступня, вся семья из восьми человек работала при монастыре. В первый год правления под девизом Сюань-тун (1909) после моего возвращения на гору с конвоем, доставившим Трипитаку, я передал ему основы учения. Тогда ему было 20 лет. Когда ему исполнился 21 год, все эти восемь человек изъявили желание присоединиться к сангхе.

Он был тугоух, неграмотен и некрасив, днем в поте лица трудился, выращивая овощи, а по вечерам молился бодхисаттве Гуаньинь. Он также практиковал медитацию и иногда изучал сутры, но никогда не обращался за наставлениями к другим. Он усердно трудился и в 1915 г. попросился в отпуск, чтобы посетить ученых наставников в других краях страны. В 1920 г., когда я был в храме Юнь-си, он вернулся и снова стал работать на огороде. Потом он начал декламировать сутры в главном зале, а в свободное время занимался изготовлением одежды и предметов из бамбука для общины. Он раздавал все избытки овощей, заслуживая благоприятную карму, и не хранил ничего, превышающего жизненные потребности, и никогда не говорил без надобности.

Когда я был в храме Шэн-инь, я отметил его работу в огороде наряду с его духовной практикой как редкую и достойную подражания. В том году, когда я разъяснял дисциплинарные правила в разных монастырях на нашей горе, он пришел ко мне и попросил полного посвящения, после которого попросил отпустить его в монастырь Шэн-инь.

Двадцать девятого дня третьего месяца после полуденной медитации он пришел во двор за главным залом. Там он надел свою рясу, собрал несколько пучков соломы и сел на нее, скрестив ноги, лицом на запад, и стал произносить имя Будды. Затем он поджег под собой солому и стал одной рукой звонить в колокольчик, а другой отбивать ритм в деревянное било в форме рыбы. В храме находилось много людей, но никто поначалу не ведал о том, что случилось. Монахи вне храма, заметившие пламя, войдя в храм, не обнаружили там этого бхикшу. Когда они вышли во двор, то увидели его неподвижно сидящим со скрещенными ногами на пепле. Его одежда осталась нетронутой огнем, хотя рыба-било и рукоятка колокольчика превратились в пепел.

Мне сказали о его смерти, но поскольку я готовился к церемонии зачтения заповедей бодхисаттвы в восьмой день следующего месяца, я не мог спуститься с горы. Я написал письмо Ван Чжуцуню, заведующему финансовым управлением, и Чжан Цзюэсиню, начальнику ирригационного отдела, с просьбой присутствовать на его похоронах от моего имени. Увидев это чудо, они доложили губернатору Тану, который пришел со всей семьей, чтобы его засвидетельствовать. Когда колокольчик извлекли из руки бхикшу, его тело, остававшееся до тех пор в прямом сидячем положении, рассыпалось, превратившись в кучу пепла. Присутствующие с благоговейным трепетом отнеслись к увиденному и укрепились в вере в буддадхарму. Губернатор Тан приказал местным властям провести трехдневную памятную службу, которую посетило несколько тысяч человек. После этого он описал этот случай для хранения в библиотеке провинции.

Мой 86-й год (1925–1926)