Область личного счастья. Книга 2

— А это Михаил! Познакомься, Лида, — тоже оживленно сказал Тарас и, понизив голос, строго и вместе с тем торжественно пояснил: — Жена.

Михаил посмотрел на Лиду, статную, сильную, ясную, и ошеломленно подумал: «Действительно, жена!»

Он осторожно взял ее руку, но Лида так крепко сжала его ладонь, что он понял: осторожность тут излишняя.

— Помнишь, я рассказывал тебе, — продолжал Тарас, — про нашего лучшего шофера, Михаила Баринова.

— Я знаю, — сияя лучистыми глазами, сказала Лида, — мне Тарас говорил. А вы и в самом деле красивый.

И всю обратную дорогу, осторожно ведя машину, Михаил искоса посматривал на Лиду. Да, ничего не скажешь. Жена!

Он видел ее профиль в мягком обрамлении белого пухового платка, чистую линию выпуклого лба, тупой, чуть вздернутый нос, пухлые губы и нежный круглый подбородок. Ее глаза в необычайно пушистых ресницах, не мигая, смотрели на незнакомые места, губы полуоткрыты от ожидания новых встреч и впечатлений.

Да, это была настоящая жена, такая, какой должна быть подруга сильного, умелого человека. Такую выбирают одну из тысячи, и на всю долгую жизнь.

И вдруг ему вспомнилась вчерашняя попойка, заграничные обветшалые тряпки, сползавшие с жирного тела женщины, и ее тусклая мечта о счастье на одну ночь, и каркающие слова «брак».

А Тарас говорит — лучший шофер, а его жена сказала — красивый.

После таких слов жить хочется и тоска начинает казаться похожей на то мелкое счастье, о котором мечтает Зойка. Нет, к черту!

Михаил почувствовал, как у него свело скулы от жгучей ненависти к самому себе, ко всем мелочам своей бестолковой жизни. Что, разве он хуже других? Почему он не может подняться на один уровень со всеми, взять Лину за тонкую руку и сказать торжествующе: «Познакомьтесь, моя жена!»

И чтобы она тоже гордилась, когда услышит, что ее муж лучший шофер и что он красивый.

БОЛЬШОЙ РАЗВОРОТ

Женя получила письмо от Хлебникова. Он писал: «Милая девочка, приезжай, есть ролька как раз для тебя. На нее нацелилась К., но ей не сыграть. Она капризная, но не глупая. Поймет, что в сорок лет восемнадцатилетних только гениям играть разрешается. Разговаривал с В., он согласен…»

Это был небывалый случай, бешеная удача. Ей, самой молодой актрисе, предлагают роль, на которую «нацелилась К.». Заслуженная Костюкович. Даже сам В. — главреж Володин — согласен.

Может быть, ей еще и не достанется эта роль, не так-то легко это сделать, но все равно — о ней вспомнили, ее оценили.

Милый Хлебников, сколько доброго ты сделал, любя искусство, которое должно быть вечно молодым, если даже его делают и не совсем молодые. Он так и говорил — Женя запомнила его слова: «Душа искусства должна быть вечно молода. И любое дело, если к нему прикоснется молодая душа, становится искусством».

Женя сидит в своей кухне, про которую никак нельзя сказать, что к ней прикоснулась душа хозяйки. Потрескивают в плите дрова, в кастрюлях варятся овощи: картофель, свекла, морковь. Все отдельно, как учила ее Аннушка. Будет винегрет, обязательное блюдо на каждом пиру, если этот пир происходит на севере.

Это первый званый вечер, который устраивают молодые супруги. Женя совершенно не знает, как это полагается устраивать. Виталий Осипович знает еще меньше ее. Если бы не Аннушка, вообще ничего бы не вышло.

В соседней комнате бреется Виталий Осипович. Он негромко напевает, кажется, единственную свою песню про сына, который задумал жениться, для чего попросил разрешения у отца. Но…

…не поверил отец сыну,
Что на свете есть любовь.

У Виталия Осиповича отличное настроение. Женя уже знает. Если муж запел про «веселый разговор», значит, на душе у него спокойно.

Письмо лежит у нее на коленях. Его только сейчас принесли. Он еще ничего не знает о Жениной радости, которая должна огорчить и его и ее.

Булькает и переливается через край вода в кастрюлях, шипит на раскаленной плите. Женя встает и, положив письмо в карман халата, приоткрывает крышку. Шипение прекращается.

Что на свете девок много,
Можно каждую любить…
Веселый разговор…

Веселый разговор. Да, разговора не избежать. Но должен же он понять, что Женя не может жить так, ничего не делая, или делать, не вкладывая душу в свое дело. Это все равно, что всю жизнь варить картошку.

Подумав так, она ужаснулась: неужели любовь может испортить им жизнь? Она уже боится сказать о своей радости тому, которого любит больше всего на свете. Вот до чего она докатилась, дорогие товарищи!

Кастрюля плевалась паром, вода, переливаясь через край, шариками каталась по плите и яростно шипела. Но хуже всех вела себя картошка. Она злобно колотилась в кастрюле, заставляя вздрагивать крышку. Она требовала какого-то особого внимания и грозила неожиданными бедами. Она как бы напоминала: «Ты это брось, всякие свои высокие стремления, я тебе настроение испорчу».

Женя возмущенно поглядела на всю эту кухонную вакханалию. Можете, можете бесноваться сколько угодно, никого и ничуть не волнует ваше шипенье.

Она решительно поднялась и вышла из кухни.