Область личного счастья. Книга 2

— Нет, не очень давно. А разве это что-нибудь значит?

С пылкой искренностью Женя согласилась:

— Конечно, нет.

— Когда очень полюбишь человека, — продолжала Лида, широко распахнув дремучие ресницы, — все остальное окажется мелочью. Главное, ты полюбила… Это уже потом начинаешь разбираться в мелочах.

Ее крутой подбородок вдруг задрожал от смеха:

— Вы знаете, Тарас еще не уверен в том, что он меня любит. Он думает, что любит. Но я-то все вижу… Он один раз уже обжегся на этом.

— Неправда! — с отчаяньем отбивалась Женя. — Там была любовь!..

— Нет, — Лида крепко зажмурила глаза и с улыбкой покачала головой, — она его не любила. Это я хорошо знаю. Ей даже и не казалось, что она любит. Из писем видно. Он мне все ее письма показал. Если человек сам себе внушает: «Полюби, да полюби же…» Разве так можно?

Это была правда, против которой Женя не нашла что ответить. Тем более, что она и сама считала Марину способной на всяческие усложнения простых вопросов. Но, признав свое поражение. Женя, как и полагается побежденному, невзлюбила своего победителя. Оставалось отступить не теряя достоинства. Этого она еще не умела делать. Ей-то не приходилось отступать от собственных убеждений. Ее собственные желания всегда были ясны и непоколебимы.

Прежде всего необходимо улыбнуться как можно небрежнее. Это она умела. У нее была богатая палитра улыбок, заученных еще в студии. Но одно дело в театре, где играешь чужие чувства, а когда тебе по-настоящему наступят на ногу, попробуй-ка тут высокомерно улыбнуться!

Ее выручил Тарас. Он неожиданно появился в дверях. Женя и Лида рядышком сидели на тахте. Обе красивые, румяные, улыбающиеся. Тарас, по простоте своей считавший, что если человек улыбается, то должно быть все хорошо, с удовольствием отметил:

— Подружились…

— А как же, — поспешила ответить Женя и, услыхав стук в дверь, с явным облегчением сказала: — Вот еще кто-то пришел.

И поспешила навстречу новым гостям.

Пришла Аннушка. Торопливо раздеваясь, она сказала, что Комогоров сейчас придет. Сидит у него шофер Баринов, какое-то срочное дело у него. А скорей всего просто он выпил и хочет поговорить.

— Опять задурил, — вздохнул Виталий Осипович.

Тарас сказал:

— Какой-то он ожесточенный. Просил на биржу взять.

— В чем дело, не пойму, — начал Виталий Осипович, но Женя перебила его, спросив:

— А вы, оба, хоть поговорили с ним? Так просто человек не задурит. Должна быть причина.

— У нас тысячи людей, — назидательно сказал Виталий Осипович, и снова Женя перебила его гневным вопросом:

— И все дурят?

— Ну, не все, конечно. С шоферами это чаще бывает, а вот монтажники, например, — спокойные дяди…

— В том-то и дело, — запальчиво сказала Женя. — У человека, кроме специальности, еще и душа есть. Как-то вы забываете об этом. И не всегда можно объяснить, почему вдруг человеку делается плохо. Не все поддается объяснению.

Сейчас Женя была убеждена в своей правоте и, говоря так, она как бы брала реванш за недавнее поражение. Пусть та, ясноглазая, что стоит рядом с Тарасом, учтет это. Вообще надо бы повидать Мишку, поговорить с ним. И Лина с тех пор, как пошла работать на биржу, не заходит.

Виталий Осипович и Тарас напали на Женю. Она храбро отбивалась. За нее вступились Лида и Аннушка. Все они сбились в маленькой передней и кричали до тех пор, пока снова не постучался в дверь запоздавший гость. Это был Гаврила Гаврилович Иванищев.

Выпростав из-под плаща-накидки руки, он сбросил мокрое одеяние. Белым платком вытер бороду и слегка растрепанную черную с проседью львиную шевелюру. При этом он не переставал говорить звучным своим голосом:

— Стоя за дверью, можно подумать, что вы уже пропели ритуальную песню «Шумел камыш» и сейчас сводите личные счеты. Такой у вас шум. Моя благоверная все еще гостит у сына. Так что принимайте бобыля.

После этого он поздоровался со всеми по-своему, как умел только он один: очень учтиво и вместе с тем как-то особенно по-дружески. Дамам он поцеловал ручки. Женя приняла это как должное, Лида выдержала, но смутилась, а растерявшаяся Аннушка отдернула руку.

Гаврила Гаврилович сказал, что у него есть подарок для Жени. Книжечка «У нас в тайге». Шел мимо книжного магазина и купил. Кажется, автор вам небезызвестен. Григорий Петров.

— Гриша! — воскликнула Женя, благоговейно принимая книгу. Глядя на нее с умилением, словно сам Гриша, чумазый паренек из тайги, стоял здесь, она счастливо засмеялась, повторив: — Гриша!

ЖЕНИНЫ ТЕТРАДИ

Женя уехала. Проводив ее, Виталий Осипович вернулся домой и вдруг понял, только сейчас понял, что такое одиночество.

Солнце долго плавилось в дальних облаках, окрашивая все вокруг в горячие тона пламени. Величественные корпуса комбината, стройные ряды незаконченных домов, улицы, сбегавшие к реке, и сама река — все было охвачено жаром этого необъятного пламени. Потом, когда солнце скрылось за далекой зубчатой стеной тайги и все побледнело вокруг, наступила майская ночь.

Таежная майская ночь, похожая на день, лишенный красок дня, и совсем уже не похожая на ночь.