Облей своё счастье шампанским

И мне указали сначала за незаметную дверь в стене, потом на стул с моими вещами — причём, здесь были и джинсы, свитер и рубашка, оставленные мною там, где я переодевалась в форму, и куртка, тёплые ботинки и сумка, оставшиеся в гардеробе. А я даже не вспомнила о вещах, даже о сумке, впрочем, мультибраслет был при мне, и, как указывал экран, никто моими поисками за прошедшие сутки не озаботился. Да и не должен был.

Приняв предложенную руку, чтобы подняться с очень мягкого для сидения и лежания, но неудобного для вставания дивана, я вновь обратила внимание, что она какая-то прохладная, словно её обладатель недавно подержал в ладони лёд или выходил на улицу без перчаток. Но я тут же забыла об этом, снова взглянув в его удивительные глаза. У Джезмин Кингсон, героини фильма, были такие же. Но я думала, что актриса носит цветные линзы. Но если у её брата такие, значит, и у неё настоящие. Поразительно! Как же режиссёр умудрился найти актрису с такими подходящими глазами?

Мы стояли так ещё какое-то время, глаза в глаза, рука в руке, а потом раздался стук в дверь, и мы оба вздрогнули и словно бы вынырнули из того уютного мирка, где были одни во всей вселенной.

— Ваш завтрак, мистер Форест, — послышалось из коридора.

Я вытянула пальцы из ладони Кевина и, схватив рубашку и джинсы, нырнула в дверь, за которой обнаружилась просторная ванная, оснащённая всеми ныне существующими удобствами. Я потратила лишь несколько минут, чтобы принять душ и высушить волосы, но этого времени стиральному агрегату хватило, чтобы вернуть мне моё бельё чистым и сухим.

Расчёска осталась в сумочке, поэтому я просто разобрала волосы пальцами, не решившись воспользоваться той, что лежала у зеркала, хотя я узнала разрекламированную полочку для ванной комнаты, на которой она лежала, реклама утверждала, что раз в несколько часов все лежащие на ней предметы подвергаются полной ионной очистке. Но я всё равно не решилась.

Потом я ещё какое-то время глядела на себя в зеркало, пытаясь понять, что же такого увидел во мне полубог Кевин, почему смотрел так восторженно, как на небесной красоты принцессу. Не найдя ответа, я отвернулась от зеркала и стала быстро одеваться, продолжая размышлять над этой загадкой.

У меня ведь самая обыкновенная, можно сказать, среднестатистическая внешность, не уродина, но и не красавица. Единственное, что у меня было по-настоящему красивым, это глаза, большие, зелёные, доставшиеся от прабабушки. Мне многие сокурсницы завидовали, а некоторые вообще не верили, что цвет — свой, настоящий, утверждали, что ношу цветные контактные линзы, словно я стала бы тратить деньги на такую ерунду.

В общем, глаза красивые, признаю. А в остальном — всё среднее. Вес, рост, фигура далеко не модельная, волосы — тёмно-каштановые, скучные. Мне подруги предлагали перекраситься в жгучую брюнетку, в последнее время это было писком моды, но я просто не видела в этом смысла. Так что, и цвет волос у меня был неинтересным. А может, именно такой и нравится Кевину, мало ли, у кого какие вкусы. Одно время блондинки были в моде, а лет двадцать назад все модницы ходили кто с розовыми, кто с голубыми или фиолетовыми волосами, у мамы остались снимки. Мода — вещь непостоянная.

Решила в итоге не пытаться гадать, а просто плыть по течению. Я плохо понимала, что происходит, но чувство, что всё правильно, и так и должно быть, меня не отпускало.

Кевин ждал меня в паре шагов от ванной комнаты, а стол для совещаний был заставлен тарелками, тарелочками и блюдами, а так же вазочками, креманками, чайничками, кувшинами, кофейниками, чашками, бокалами, чем-то ещё…

— А кто ещё будет завтракать? — растерялась я, глядя на всё это изобилие.

— Предполагалось, что только мы, но кто-нибудь из родственников обязательно заглянет, учитывая, что заказал я в разы меньше, чем нам принесли. Но пока мы вдвоём, — он снова улыбнулся так, что я забыла, как дышать.

Потом мы завтракали. И разговаривали. Кевину было интересно обо мне всё, как и мне о нём. Спустя недолгое время мы знали вкусовые пристрастия друг друга в еде, книгах, фильмах, музыке, он сказал, что у него огромная и очень дружная семья, я — что у меня она довольно большая, но совсем не дружная.

Как-то так вышло, что внимание мои родители уделяли в основном остальным детям — Кэсси, первенец, была очень талантлива и играла главные роли во всех школьных спектаклях, чем родители безумно гордились. У Рика была астма, что тоже требовало от родителей повышенной заботы и внимания, Дэнни с раннего детства была хулиганкой, родителей вызывали в школу едва ли не каждую неделю, а Джонни был младшим, и этим всё сказано. Даже сейчас, когда ему уже исполнилось тринадцать, он всё ещё был «маминым малышом». И только я была в меру послушной, в меру здоровой, абсолютно бесталанной и вообще средней. То есть, малозаметной.