Облюбование Москвы. Топография, социология и метафизика любовного мифа

Когда гонимое пожаром интендантство Великой армии переместилось из апраксинского дома на Знаменке в окрестность Петровских ворот, оно попало, как считается, в Английский клуб. Который до войны располагал домом князя Гагарина (Страстной бульвар, угол Петровки, 15/29). Но из письма Стендаля другу явствует, что клуб уже горел и офицеры заняли где-то поблизости «красивый белый четырехугольный дом», в котором «по-видимому, жил богатый человек, любящий искусство». Впрочем, Стендаль признается в том же письме, что «маленько пограбил» с товарищами винный погреб клуба.

Бывший (старый) Английский клуб на Страстном бульваре. Фототипия Карла Фишера. 1880-е

Настойчивость, с которой Бейль как персонаж московского предания вселяется в Английский клуб, свидетельствует о неглименской, а не арбатской природе персонажа. С Бейлем Английский клуб становится французским.

Кузнецкому Мосту важно, что Мелани Гильбер была актрисой и француженкой. Поскольку же французом был и сам Стендаль, Кузнецкому важно, что Мелани стала Барковой.

Обер-Шельма

Чтобы миф Кузнецкого Моста схватился, потребовалось время. Время после войны, когда собственно мост засыпали вместе с рекой Неглинной, дав больше места торговле. Время, когда нашествие французов продолжалось миром. Когда благородное юношество открыло во французском магазине тип модистки, а благородное девичество нашло себе в окрестностях того же магазина учителя танцев.

Матерями мифа стали модистки. Главная из них была мадам Обер-Шальме, держательница магазина женского платья в Глинищевском переулке (№ 6), между Тверской и Большой Дмитровкой.

После сватовства князя Болконского к Наташе, незадолго до истории с Курагиным, «…Марья Дмитриевна свозила барышень (Ростовых. – Авт.) к Иверской и к m-me Обер-Шальме, которая так боялась Марью Дмитриевну, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти все приданое».

Возможно, Обер-Шельма, как прозвали ее москвичи, была французская шпионка. Перед оставлением Москвы в 1812 году хозяин города граф Ростопчин выслал ее мужа мсье Обера, но мадам смогла остаться. Сам Бонапарт призвал ее к себе в Петровский замок, чтобы лучше узнать… Россию. «Не знаешь, что и подумать о великом человеке, который спрашивает, и кого же, г-жу О., о предметах политики, администрации и ищет совета для своих действий у женщины!» – замечал мемуарист.

Мари-Роз Обер-Шальме ушла вместе с Великой армией, погибла при Березине.

«Север» – «Англия»

Когда сотрудничавшим с оккупантами домовладельцам вышло прощение, дом в Глинищевском переулке вернулся к наследникам Оберов, у которых стал гостиницей «Север», впоследствии «Англия». Это любимая гостиница Пушкина. А возможно, и Онегина:

…Евгений мой
В Москве проснулся на Тверской.

Пушкин жил у Обера и в зиму первой встречи с будущей женой; и весной 1829-го, когда стал навещать дом Гончаровых; и осенью того же года, когда сделал первое предложение, а не получив определенного ответа, увлекся Ушаковой; и в 1830 году, когда встречи с ним искала итальянская певица Анжелика Каталани, жившая в соседнем номере. Напрасно: поэт уже звал Гончарову невестой. Слова «Участь моя решена. Я женюсь…» могли быть выведены в этом доме.

Гостиница «Север», впоследствии «Англия». Фото автора

Пушкин оставил гостиницу Обера только ради дома на Арбате. Так Николай Петрович Шереметев перед свадьбой оставил свои дворы в конце Никольской для Воздвиженки.

Видно, как клонящееся к западу солнце московской любви проходит через север, словно через юг. Кузнецкий Мост есть область зноя, лета перед осенью Арбата.

Памятник Пушкина со старого места обращался черным лицом в тень севера – к Неглинному Верху, к его полуночному солнцу, жаркому по-эфиопски.

Иогель, Ламираль

Отцами мифа стали танцмейстеры Иогель и Ламираль.

Дом Жана Ламираля сохранился в Столешниковом переулке (№ 9, во дворе). Петр Иогель нанимал разные залы.

«У Иогеля, – пишет Толстой, когда выводит в свет Наташу Ростову, – были самые веселые балы в Москве. <…> В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенное на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель…»

«Зала была взята Иогелем в доме Безухова», за который принимают иногда дом графа Льва Кирилловича Разумовского, впоследствии Английский клуб.

Где Иогель нанял залу, в которой Пушкин первый раз увидел Наталью Гончарову, краеведы спорят. Думали, у Кологривовых (Тверской бульвар, на месте дома 22), то есть за гранью ареала Кузнецкого Моста. Но вероятнее, что дело было в доме Благородного собрания, где Иогель подвизался именно в сезон 1828–1829 годов.

В Колонном зале увидит будущего мужа-генерала и Татьяна Ларина.

Чекалинский метал