Обман

«Ты моя героиня», — одними глазами отвечаю я, и с удовольствием приобнимаю ее за плечи, чтобы поцеловать в другую щеку.

— Вера — это моя сестра, Валерия, именинница. Лера — это Вера, моя… девушка.

— Это твое спасение, — поправляет Валерия и тут же берет меня под руку. — Классный стеб, — говорит с чертями в голосе. — Имею ввиду твой маскарадный костюм. Я бы и сама высмеяла все это высшее общество с его стереотипами, но, увы, именинница должна быть белой и пушистой. Но, может быть, я оторвусь на вашей с Мариком свадьбе?

От мысли о том, как я, вся в белом, прекрасная, как лань, пойду к алтарю с чурбаном Мариком, все мыслительные процессы которого начинаются и заканчиваются в области ремня для брюк, хочется нервно смеяться, но я держу себя в руках. Валерия хоть и превосходит интеллектуальный уровень брата в разы, все же его сестра и вряд ли ей понравится мой слишком уж однозначно уничижительный смех. Кроме того, я вроде как в образе влюбленной в него девушки, так что надо соответствовать. Поэтому я склоняюсь к уху Валерии и нарочито громким шепотом говорю:

— Свадьба обещает быть веселой?

— С каждой минутой я сомневаюсь в этом все меньше, — тем же манером отвечает она и заводит меня в богато украшенный зал.

При том, что я почти все время прикидываюсь Серой мышью, в своей привычной жизни с подругами, которые знают меня, как свои пять пальцев, я обычная двадцатипятилетняя молодая женщина, и веду довольно интересный и насыщенный образ жизни. Посещение хороших ресторанов — далеко не последний пункт в списке наших обычных девичьих дел.

Поэтому меня не удивляет ни богато украшенный зал, ни разодетые, как с подиума, гости.

Правда, оформление голубыми орхидеями сорта «ванда» действительно смотрится богато.

Особенно с учетом того, что на улице — последние недели декабря.

И, конечно, на меня все смотрят. Помните, как в «Сумерках» — появление Эдварда Калена в столовой было не таким эффектным, как мой променад количеством в десять шагов.

Ровно столько нужно чтобы оказаться пред светлые очи красивой пожилой пары. То, что передо мной родители Марика я понимаю еще до того, как Валерия представляет меня им.

Он как-то странно похож сразу на обоих одинаково: тот же разрез глаз как у матери, такие же губ как у отца.

— Мама, папа, это — Вера, — представляет меня сестра Марика, и я слышу позади себя подавленную ругань. Видимо, Марик не рассчитывал, что я настолько понравлюсь Валерии, что она решит взять меня на поруки в таком важном деле, как знакомство с родителями. — Вера — это наши с Мариком родители: Алла Петровна и Анатолий Викторович. Правда, они умудрились заделать еще одного ребенка и, к счастью, это торнадо в данный момент штурмует какую-то горную вершину, а не превращает мой праздник в стихийное бедствие и экологическую катастрофу в одном флаконе.

Мать Марика заметно бледнеет, цепляется в руку отца, и в этот момент Мой Герой, наконец, выходит на арену.

— Мама, Лера шутит, — беззаботным тоном говорит он, чмокает мать в щеку и пару раз хлопает отца по плечу. А потом вдруг приобнимет меня за талию, хозяйским жестом прижимает к своему бедру и с самой обольстительной улыбкой, какую я когда-либо у него видела, говорит: — Маринка у нас любительница экстремальных видов спорта. Помнишь, малыш? Я тебе о ней рассказывал?

Малыш?

Волна возмущения подкатывает к моему горлу и ползет выше. Я непроизвольно скашиваю взгляд на кончик носа, почти уверенная, что оттуда уже валит дым и вырываются языки пламени. Но Марик продолжает улыбаться и явно нарочно еще крепче сжимает пальцы на моей талии.

— У тебя такие… сильные руки… пупсик! — восторженно заявляю я, и краем глаза замечаю, что мама Марика снова бледнеет. Ну разве можно в наше время быть такой трепетной и впечатлительной? — Если ты когда-нибудь обанкротишься, то станешь прекрасным массажистом и будешь кормить семью, прощупывая радикулит у пухлых дряблых старушек.

Пылкий взгляд Марика меркнет, но хватка мягче не становится. Как еще сказать этому Мистеру Крабсу чтобы убрал от меня свои клешни?

Но, видимо, наше препирательство пока придется отложить, потому что моя задница чует… Даже не знаю, как это сказать, но точно не неприятности. Просто нехороший взгляд, такой, чисто по-бабски (я намеренно не говорю «по-женски», потому что это совершенно разные взгляды!) оценивающий и высокомерный. Наташа как-то говорила, что мы все — отпрыски потомственной ведьмы и у нас в крови предчувствие и «ведьмин глаз», поэтому я, даже не оглядываясь, могу с уверенностью сказать: на горизонте появилась крайне заинтересованная в шкуре Марика хищница.

— Марик… — подает голос хищница, а я мысленно закатываю глаза. Скажите кто-нибудь этой старушке, что в наше время томный голос с придыханием — верх пошлости и безвкусия. — Ты как всегда опоз…

Мы с Мариком синхронно поворачиваемся. Ну, точнее, он немного меняет угол и тянет меня за собой, словно мы сиамские близнецы.

И так, кто тут у нас?