Обман

– Явилась в восемь утра и пока не отлучалась, – Вэлкович закатил глаза. – Разве что через забор перелезла, но эдак можно костюмчик порвать, а они у нее дорогие… Вы ее, часом, не арестовывать пришли?

– Нет, просто попросить кое о чем.

– А жаль, – разочарованно вздохнул Вэлкович. – Посмотрел бы я на нее в допросной, и желательно еще телефончик у нее отобрать…

– Не самая приятная в общении дамочка, да, Херб?

– Можно и так сказать, – Вэлкович подмигнул. – А можно по-простому – стерва поджарая. Но я этого вам не говорил.

– А как насчет ее начальника?

– Доктор Хелфготт? Он вроде ничего, да не слишком часто появляется. Эта Ролинс тут всем заправляет.

– А других учителей вы знаете?

– Только в лицо, – Вэлкович пожал плечами. – Они ходят туда-сюда, а я сижу себе в будке. Человек-невидимка. Хотите бесплатный совет? Не вздумайте отправляться на пенсию, лучше уж на работе сдохнуть.

– С моей работой, Херб, до этого недолго осталось.

Вэлкович расхохотался.

– Так вам нужно в Академию? Я могу открыть ворота, только прежде обязан позвонить в администрацию. Когда Ролинс узнает, что это вы, вони не оберешься. В прошлый раз она велела вас и на десять метров не подпускать.

– Скажите ей, что мы ломимся внутрь, невзирая на запрет, а потом дайте мне трубку.

– Годится, – кивнул охранник.

Через десять минут у шлагбаума, размахивая темно-синей сумкой с гербом школы, появилась Мэри-Джейн Ролинс. Серый в тонкую полоску брючный костюм, красные туфли без каблуков, крайне неприветливое выражение лица.

– Вот! – Она сунула сумку Майло. – Могли бы и сами купить на «И-бэй».

– Мы работаем только через официальных дилеров, – объявил Майло. – Сколько с меня?

– Академия не мелочится. Но я не могу взять в толк, зачем вам вообще понадобился альбом. У вас же есть фотографии Мартина.

– Мы стараемся все документировать должным образом.

– Что именно?

– Все, что может иметь отношение к делу.

– К делу? Так Мартин… он ведь до сих пор не появился в школе. Уже неделя прошла.

Без тени переживаний, сухая констатация факта.

– Какой он, доктор Ролинс? – спросил я.

– Что именно вы хотите знать?

– Что Мартин представляет собой как личность?

– Не имею ни малейшего представления.

– Пока он был в Академии, вам не доводилось общаться?

– Не больше, чем с другими учениками.

– Даже несмотря на обстоятельства, в которых он оказался?

– Мы обратили на его обстоятельства самое живое внимание. И даже оплатили ему репетитора. Как вы знаете, ничего хорошего из этого не вышло.

Тон раздраженный, и опять никаких следов сопереживания.

– Значит, помимо дополнительных занятий другой помощи ему не предлагали?

– Какого именно рода?

– Например, с ним мог бы поговорить кто-то из учителей, кому он доверял…

– Сэр, – парировала Ролинс, – у нас здесь двести девяносто три ученика, и все они прошли строгий отбор на интеллект, личные качества и способность принимать решения. Все это предполагало, что сопли им здесь вытирать никто не будет.

– Тем не менее репетиторов вы предлагаете?

– Целиком на усмотрение учеников, их родителей и самих репетиторов. То, что мы оплатили репетитора для Мартина, – жест дополнительной помощи со стороны Академии. К сожалению, он этой помощью не воспользовался. На будущее, джентльмены, если вам опять понадобится от Академии что-нибудь неотложное, попробуйте воспользоваться телефоном. – Ролинс криво усмехнулась. – При нынешнем состоянии экономики я бы ожидала, что государственные служащие не станут понапрасну жечь бензин.

– Необходимость личного контакта записана у меня в инструкции, – ответил Майло.

– Всего доброго, джентльмены.

– Спасибо за помощь, доктор.

– Это не совсем помощь, – возразила Ролинс. – Я вынужденно уступаю нажиму.

Когда директриса уже скрылась за воротами, Вэлкович позволил себе негромко присвистнуть.

– Вот так и живем.

– В одной упряжке со Стэном Крейтоном работалось лучше?

– Я вам вот что скажу насчет Стэна, ребята. Он был нормальный мужик, пока не вляпался.

– Во что?

– Во все это – умники в костюмчиках и прочие сорта дерьма. – Скулы Вэлковича напряглись. – Публика, у которой детки учатся в таких вот заведениях.

По дороге обратно к машине Майло запустил руку в сумку и выудил оттуда альбом Виндзорской академии за прошлый год. Три с лишним сотни страниц, золотой обрез, переплет из темно-синей телячьей кожи. По фотографии на каждой странице – полноцветная печать в высоком разрешении.

– Очередной пример школьных ценностей, – заметил я.

– Для выставочных собачек ничего не жалко. – Майло перелистнул несколько страниц. – Гляди-ка, даже счастливые лица попадаются…

* * *

Гильберто Чавес так и лежал на полу, свернувшись клубком.

– Он что, и не пошевелился, пока нас не было? – спросил Майло дежурного.

– Не то чтобы совсем не шевелился… Один раз решил помочиться прямо в камере; мы заставили его все вытереть. Доктор Делавэр, вы не знаете, почему у негодяев сон всегда как у младенца?

– Совести нет – ничто не беспокоит, – объяснил я.

– Пора будить нашу спящую красавицу, – вмешался Майло.