Обман

– Ему и в голову не приходит, что кто-то осмелится пойти против него. Более чем вероятно, что в это самое время Марти Мендоса наслаждается комфортом в поместье Кентена. Его Светлость упомянул Пэрэдайз-Коув, но я навел справки: это немного северней, в районе Броуд-Бич. Пара гектаров прямо на берегу океана, единственный въезд с шоссе. Скрываться в таком месте можно сколь угодно долго.

Майло позвонил Бинчи и распорядился, чтобы тот организовал круглосуточное наблюдение за въездом в поместье Кентена, распределив дежурства между собой, детективом первого класса Мозесом Ридом и «кто еще у нас там есть мало-мальски вменяемый».

– Как насчет дома Мендосы? – поинтересовался я.

– Это уж я сам. Как старший по званию, могу выбирать.

– Предпочитаешь Эль-Монте вместо Малибу?

– Надеюсь, парень время от времени заскакивает домой, мамочке под крылышко. Если я прихвачу его подальше от Кентена, он скорее расколется.

Сказано было с охотничьим блеском в глазах.

Глава 28

Мы встретились следующим утром в пустой комнате для допросов. Майло и Мо Рид не спали всю ночь. Несмотря на хваленые преимущества молодости, Рид выглядел паршиво. Глаза же Майло, которого вел инстинкт гончего пса, ярко светились.

– Первым буду я, Мозес, потому что я буду краток. Мамочка Марти вернулась из магазина около восьми вечера с одним-единственным пакетом.

– А еду для семьи она из чего готовит? – удивился я.

– Не знаю, может, просто ходила прикупить чипсов для Марти… В десять двадцать прибыл мистер М. в униформе официанта и с какими-то пакетиками – вероятно, остатки из клубного ресторана. До семи утра ничего не происходило; в семь Мендоса опять уехал, уже в свежей униформе. Поскольку все шансы были в пользу того, что он поехал на работу, я остался наблюдать за миссис М. В семь сорок два она отправилась в детский сад, где ее сразу облепила толпа детишек, как будто их внезапно посетила лучшая в мире бабушка. Я позвонил в гольф-клуб, мистер М. был уже на месте.

– Трудящийся класс, – Рид кивнул. – Можно было бы затребовать их телефонные звонки.

– Можно было бы, если б Джон Нгуен вдруг передумал, а пока что он отказался выписывать повестку ввиду отсутствия оснований. А ты как провел время на пляже? Что-то я загара не замечаю.

– Ко мне загар не липнет, мой лейтенант. Пришлось припарковаться, не привлекая внимания, метрах в десяти от дороги с противоположной стороны шоссе. Все, что оттуда видно, – сплошная живая изгородь и огромные ворота. Шон проехал за Кентеном от офиса до гольф-клуба и потом до дома. Это было около шести вечера, а дальше уже я заступил на смену. Шон сделал несколько фото, пока Кентен заезжал в ворота. Не сказать, чтобы он особо маскировался – разъезжает на небесно-голубом открытом «Бентли», даже диски – и те голубые. Будь у меня деньги на такую тачку, я взял бы черную, в крайнем случае серую.

– Мечтать не вредно.

– Там же движок пятьсот с лишним лошадиных сил, мой лейтенант!.. Ну, дело не в этом – верх в машине был открыт, внутри, кроме него, никого, а багажника вообще толком нету.

– Машина мощная, как танк, – согласился Майло, – а раскрашена она у него, будто у первокурсницы… Не наводит ни на какие мысли, а, Мозес?

Рид неловко пошевелился, посмотрел куда-то в угол.

– Любит внимание?

– Похоже на то.

Когда Рид вышел, я спросил:

– Как у первокурсницы? Ты ожидал, что Рид скажет, дескать, Кентен – гей?

– Ты сам видел, как он отвел глаза, именно так он и думает. Наш старина Эдди – действительно не самый обычный дедушка. То ли он сам себе боится признаться в своей ориентации, то ли это и вправду страсть к ярким цветам – и больше ничего. Я вчера сделал кое-какие звонки; в так называемом гомосексуальном обществе никто не может сказать о Кентене ничего конкретного. Хотя за деньги на СПИД все признательны.

– В «так называемом обществе»?

– Ты же не думаешь, что мы – это какой-то монолит? Небесно-голубого цвета?

* * *

В следующий раз Майло позвонил полтора дня спустя; я был дома, писал судебную экспертизу.

– Продолжаем наблюдать за хоромами Кентена и жилищем Мендосы; пользы – как от сенатского подкомитета. То же самое и с Гизеллой Мендоса. Зато двадцать минут назад я наконец-то впервые получил помощь от общественности по делу Фримен. Анонимный звонок, номер не высветился; секретарша, которая приняла сообщение, полагает, что голос был мужской, хотя на сто процентов не уверена. Наверняка все переврала, но записала следующее, диктую дословно: «Насчет убитой учительницы, обратите внимание на 3 мая, 8 октября, 5 ноября».

– Только шифровок нам для полного счастья и не хватало!

– Я уже полазил по историческим сайтам, но ничего интересного не обнаружил.

Я записал текст и даты на листок бумаги.

– Репортерам про дело Фримен не рассказывали, так что звонил человек, связанный с Академией. Только не надо мне напоминать, что какому-нибудь старшекласснику просто могла прийти в голову остроумная хохма.

– Ты не находишь интересным, что звонок поступил через два дня после встречи с Кентеном?