Обман

Она сидит на пассажирском сиденье. Папа за рулем, мама с Хенке сидят сзади. Они кружат по узким улочкам, и, только увидев огромную церковь на возвышении слева, она понимает, где они находятся. Улица Дёбельнсгатан, рядом с церковью Святого Юханнеса по пути к гряде Брункеберйсосен. Хенке лет шесть-семь, не больше, и он ноет там, сзади. Мама пытается его успокоить, объяснить ему, что они уже скоро приедут. Папа ничего не говорит, но она видит, как ходят его челюсти.

– Ну, когда уже мы приедем? – ноет Хенке, и она оборачивается назад, чтобы помочь маме.

И тогда она увидела его. Он стоит совершенно неподвижно, немного в глубине темного кладбища и, похоже, наблюдает за ними, когда они медленно проезжают мимо на машине. В одной руке она замечает огонек сигары. В другой – трость. Не зная сама почему, она поднимает руку и машет ему.

– Ты знаешь Джона Эрнеста, Ребекка? – растягивая слова, спрашивает ее мама.

– Молчать! – вдруг взревел отец, и Хенке тут же начал плакать. – Угомони его немедленно, черт подери!

Она видит, как побелели костяшки его пальцев, обхвативших руль. Мама что-то кричит ему в ответ. Она поднимает руки и прижимает их к ушам.

– Ты знаешь Джона Эрнеста, Ребекка?

Машина продолжает медленно скользить вперед по снежной слякоти, и она тут же понимает, куда они едут. Одновременно с тем, как они въехали на верх подъема и улица Дёбельнсгатан перешла в улицу Мальмшильнадсгатан, сценарий внезапно поменялся.

И теперь за рулем сидит уже взрослая Ребекка. С заднего сиденья по-прежнему слышен плач Хенке, но, посмотрев назад, она видит лицо Таге Саммера.

– Вперед, Ребекка, а не назад. Ты должна смотреть вперед, – говорит он таким печальным тоном, что у нее заныло сердце.

И в тот же миг, как она поворачивается вперед, она видит его, прямо перед капотом машины. Одетый в темную куртку с поднятым воротником мужчина. Видимо, он поднялся по крутой лестнице справа. Той, что ведет вниз к улице Туннельгатан, где лежит умирающий премьер-министр.

Она дергает ручной тормоз, колеса блокируются, но машина продолжает катиться по слякоти вниз.

Прямо на него.

Плач Хенке переходит в вопль.

Она отпускает ручник, затем снова его дергает. Пытается найти какую-то опору.

Но это бесполезно. Мужчина поворачивает голову, поднимает руку перед собой, чтобы защититься. И тогда в его другой руке она видит револьвер.

– Папа, не-е-е-ет!!! – вопит Хенке.

Или это ее собственный крик? Затем она слышит другой голос издалека. Кто-то зовет ее по имени: Ребека, Ребека!

И просыпаясь, она, наконец, понимает, что не так.