Обман

При первых же звуках голоса Барбары Эмили резко вскинула голову. Но едва Барбара произнесла свое приветствие, как ее подруга вышла из дверей участка и подошла к краю тротуара.

– Господи, – произнесла она. – Да это же Барбара Хейверс! Какой бес занес тебя в Балфорд?

«Как все это обыграть? – подумала Барбара. – Я слежу за необычным пакистанцем и его ребенком в надежде отвести от них неприятности. Ну неужели старший инспектор уголовной полиции Эмили Барлоу с готовностью поверила бы этой странной сказочке?»

– Я в отпуске, – решилась сказать Барбара. – Только что приехала сюда и уже прочитала об этом случае в местной газете. Увидела твое имя и подумала, а что, если я неожиданно заявлюсь к тебе.

– Похоже, ты не можешь обойтись без работы даже в отпуске.

– Не могу выйти из привычного ритма. Тебе и самой это известно.

Барбара полезла в сумку за сигаретами, но в последний момент вспомнила, что Эмили не только не курила сама, но всегда была готова бороться с курящими любыми средствами, вплоть до выхода на ринг. Вместо пачки сигарет Барбара достала пакетик с жевательной резинкой.

– Поздравляю с повышением, – продолжала она. – Эмили, черт возьми, да ты просто взлетаешь вверх по служебной лестнице.

Она сунула в рот пластинку жвачки, то же самое сделала и Эмили.

– Поздравления могут оказаться преждевременными. Если мой шеф добьется того, что задумал, я снова стану тем, кем была до этого. – Барлоу нахмурилась. – А что у тебя с лицом, Барб? На тебя страшно смотреть.

Барбара решила про себя, что снимет повязку, как только окажется перед зеркалом.

– Не успела уклониться. Это напоминание о последнем деле.

– Надеюсь, он выглядит еще хуже. Это был он?

Барбара, утвердительно кивнув, сказала:

– Он уже сидит за убийство.

– Вот это здорово, – улыбнулась Эмили.

– Куда ты сейчас?

Старший инспектор уголовной полиции, встряхнувшись всем телом и перевесив сумку на другое плечо, провела рукой по волосам. Этот жест был хорошо знаком Барбаре. Волосы Эмили, выкрашенные и подстриженные в манере панков, на любой другой женщине ее возраста смотрелись бы нелепо. Но не на Эмили Барлоу. У нее не было никаких нелепостей – ни в облике, ни в чем-либо ином.

– Ты знаешь, – откровенно призналась она, – я намеревалась встретить какого-нибудь джентльмена и провести с ним в молчании несколько часов под лунным светом, в романтической обстановке, а потом заняться тем, что обычно следует за романтическим свиданием под лунным светом. Но, признаюсь тебе, его прежнее очарование вот-вот улетучится, поэтому я списала его в архив. Где-то в глубине души я понимала, что скоро он заведет свою волынку о жене и детях, а я не была готова к тому, чтобы участливо держать его руку во время следующего, еще более сильного приступа вины перед ними.

Такой ответ был в духе Эмили. Она уже давно считала секс чем-то вроде физических упражнений, обеспечивающих улучшение кислородного обмена в тканях.

– Значит, у тебя найдется время поболтать? – спросила Барбара. – О том, как протекает жизнь?

Эмили колебалась. Барбара знала, что она рассматривает ее предложение перед тем, как принять его или отвергнуть. Эмили вряд ли согласилась бы участвовать в чем-то, что могло бы повредить делу, которое она вела, или ее новому должностному положению.

Подумав, она оглянулась назад, посмотрела на здание участка и, казалось, решила, что делать.

– Ты ела, Барб? – спросила она.

– В «Волнорезе».

– Отважный поступок. Уверена, что стенки твоих артерий стали еще тверже даже за то время, что мы говорили. А у меня после завтрака не было во рту ни кусочка, поэтому я иду домой. Пошли, поболтаем, пока я буду есть.

Машина им ни к чему, добавила она, видя, как Барбара ищет ключи в своем пухлом рюкзаке. Эмили жила в начале Мартелло-роуд – там, где она изгибается и обретает новое название Кресент[26].

Они пошли в быстром темпе, который задала Эмили, и менее чем через пять минут уже стояли перед ее домом, последним в ряду девяти подобных жилищ с террасами, пребывающих на различных стадиях либо возрождения, либо упадка. Дом Эмили принадлежал к первой группе: его фасад заслоняли трехуровневые строительные леса.

– Заранее прошу прощения за беспорядок, – сказала Эмили, ведя Барбару по восьми растресканным ступеням лестницы парадного входа и дальше на невысокое крыльцо с еще сохранившимися кое-где в полу изразцами викторианской эпохи. – Когда завершат ремонт, дом будет как картинка, но сейчас главная проблема в том, что совершенно нет времени заниматься этим.

Барлоу, надавив плечом, открыла ошкуренную от старой краски входную дверь.

– Теперь сюда, – сказала она, идя по тускло освещенному коридору, воздух которого был густо пропитан запахом опилок и скипидара. – Только в этой части дома мне удалось создать условия, хоть как-то подходящие для жизни.