Обман

Агата поняла, что он приготовил для нее место, до которого она сумеет дойти самостоятельно. Осознав это, она почувствовала себя так, словно изо всех сил вертела мочки его ушей, ожидая, когда он закричит от боли. Она не была еще готова к тому, чтобы улечься в могилу, хотя могилу для нее уже вырыли; она еще могла обойтись без проявления показной заботы о себе, заботы, говорящей ей о том, что все ждут ее скорого и неминуемого ухода. Она предпочла стоять.

– Ну, и что в результате? – резко и требовательно спросила Агата, словно их разговор не прерывался.

Тео сдвинул брови и тыльной стороной ладони обтер пот со лба. Посмотрел на телефон, а затем снова перевел взгляд на нее.

– Меня совершенно не интересует твоя любовная жизнь, Теодор. Ты в скором времени поймешь, что это всего лишь оксюморон[34]. Я каждую ночь молюсь о том, чтобы ты показал, наконец, наличие ума в твоей голове и не позволил бы ни носу, ни пенису вести себя по жизни. Иными словами, то, что ты делаешь в свое свободное время, касается тебя и того, кто разделяет с тобой кратковременные радости, возникающие от смешения ваших телесных флюидов. Ведь такая жара, ну как вообще можно думать о половых сношениях…

– Ба, – лицо Тео покраснело еще больше.

Боже мой, подумала Агата. Ему двадцать шесть, а в половом смысле он менее зрелый, чем мальчишка-подросток. Она могла лишь представить себе, да и то с содроганием, кому, находящемуся на другом конце провода, были адресованы его искренние призывы. По крайней мере, его дед – несмотря на все его провинности, одной из которых было то, что в возрасте сорока двух лет он вдруг помер, – знал, как взять женщину и как вести себя с ней. На все это Льюису всегда хватало и четверти часа, а в одну из ночей – ей тогда необычайно повезло – он умудрился управиться всего за десять минут. Агата считала половые сношения чем-то вроде медицинской процедуры, сопутствующей браку: если это необходимо для здоровья, то надо делать так, чтобы жизненные соки из каждой части тела вытекали свободно.

– Так что они нам обещают, Тео? – спросила она. – Ты, надеюсь, настоял на том, что будет специальное заседание муниципального совета?

– Естественно, я…

Он продолжал стоять, но, протянув руку к одному из своих драгоценных экспонатов, перевернул его.

– У тебя хватило ума, чтобы потребовать собрать новое заседание, скажи, Тео? Ты не позволил этим цветным распоряжаться там и замотать твое требование, это так?

Он молча смотрел на нее обеспокоенным взглядом.

– Боже мой, – сказала она. Он был точной копией своей безмозглой мамаши.

Несмотря на внешнюю браваду, Агата должна была сесть. Склонив свое тело над вертящимся креслом, она села, стараясь держать спину прямо, так, как ее учили садиться в раннем детстве.

– Да что, черт возьми, с тобой происходит Теодор Майкл? Ну сядь хотя бы, прошу тебя. Не хватает, чтобы в результате этого столкновения в совете у меня еще шею свело.

Тео повернул кресло так, чтобы видеть ее лицо. Сиденье кресла было обтянуто старым рубчатым плисом, и на нем красовалось большое, очертаниями напоминающее жабу пятно, на вопрос о происхождении которого Агата лишь отмахивалась.

– Все получилось не ко времени, – сказал он.

– Все получилось… а что именно?

Она отлично все расслышала, но уже очень давно поняла, что лучший способ подчинять других своей воле – это заставить их задуматься над своим решением, задуматься так крепко, что, в конце концов, они, к ее радости, напрочь отбросят ту мысль, которая изначально засела в их головах.

– Все получилось не ко времени, ба.

Тео сел. Он склонился к ней, опершись руками о колени; под штанинами брюк угадывались его стройные молодые ноги. Он умел придавать поперечным морщинистым складкам на брюках такой вид, словно они были неотъемлемым атрибутом haute couture[35]. Но она не думала, что истолкование моды подобным образом приличествует мужчинам.

– Муниципальный совет употребил все свои силы на то, чтобы удержать в оглоблях Муханнада Малика. Но, как видно по всему, они и в этом не преуспели.

– Назначенное заседание его никоим образом не касалось.

– Но известие о смерти человека и озабоченность азиатов тем, как полиция будет расследовать эту смерть…

– Озабоченность. Их озабоченность, – передразнила его Агата.

– Ба, все получилось не ко времени. Ну не мог же я выступить со своим требованием в разгар хаоса. Пойми, как в тот момент звучало бы требование рассмотреть проект реконструкции…

– А что здесь такого? – вскричала она, стукнув тростью о ковер.