Обман

Указав кивком головы на застекленную дверь, он провел Эмили в офис, расположенный рядом с приемной. В дополнение к закрывающей всю стену панорамной фотографии, которую Эмили видела из приемной, в офисе были четыре письменных стола, несколько шкафов для хранения папок и два кульмана. За одним из столов мужчина с азиатским лицом чертил что-то цветными фломастерами. Увидев Акрама с Эмили, он прервал работу и почтительно поднялся со стула. За другим столом женщина средних лет во всем черном и два молодых человека – пакистанцы, такие же как Малик, – обсуждали что-то, разложив перед собой глянцевые цветные фотографии выпускаемых компанией изделий, стоящих среди блюд на столах, накрытых для новогодних приемов. Они тоже прервали работу. Все молчали.

Неужто их предупредили о том, что их может навестить полиция, мелькнуло в голове Эмили. Они, вполне естественно, могли ожидать, что к ним наведается следователь криминальной полиции Балфорда. Возможно, они подготовились к этому визиту. Но, подобно Сале, с которой она встретилась в приемной, все другие работники компании почему-то выглядели так, словно за ближайшим поворотом жизненного пути их ожидает виселица.

Акрам провел ее в небольшой коридор, в который выходили открытые сейчас настежь двери трех офисов. Прежде чем остаться наедине с Армстронгом, Эмили все-таки решила использовать шанс, предоставленный Сале.

– Мистер Малик, не уделите ли вы мне несколько минут, я хочу побеседовать и с вами.

– Прошу вас. – Он указал жестом на открытую дверь в конце коридора.

Подойдя к двери, Эмили увидела стол для совещаний и старинный сервант, на полках которого вместо посуды стояли продукты, выпускаемые компанией. Это был поражающий цветом и разнообразием форм строй банок и бутылок с соусами, вареньями, горчицей, чатни[53], маслами, салатными заправками. Да, семья Маликов прошла длинный путь, начав свой бизнес с производства простой горчицы, которую продавали с прилавка, арендуемого в булочной на Олд-Паер-стрит.

Малик закрыл за ними дверь, но не плотно, оставив щель не менее двух дюймов, по всей вероятности для того, чтобы не создавать почвы для слухов и подозрений по поводу уединения с женщиной в комнате для совещаний. Дождавшись, пока Эмили сядет, он сел сам, снял с головы бумажный колпак и сложил его пополам в аккуратный треугольник.

– Чем могу быть полезен, инспектор Барлоу? – спросил он. – Моя семья и я сам не можем прийти в себя из-за постигшей нас трагедии. Смею вас заверить, что все мы готовы оказать вам любую посильную помощь.

Его английский был безупречен для человека, прожившего первые двадцать лет своей жизни в глухой пакистанской деревне с единственным колодцем, где не было ни электричества, ни элементарных бытовых удобств, не говоря уже о телефоне. Но из агитационных публикаций, изданных во время избирательной кампании по выборам в муниципальный совет, а также из уличной агитации Эмили было известно, что Акрам в течение четырех лет после приезда в Англию учил язык с частным преподавателем. «Добропорядочный мистер Джеффри Талберт, – называл он учителя. – Он научил меня любить страну, которая меня приняла, любить ее славную историю и прекрасный язык». Такое заявление поколебало укоренившееся в обществе недоверие к иностранцам и как нельзя лучше поспособствовало самому Акраму в достижении его личных целей: он довольно легко победил на выборах и вселил в своих избирателей веру в то, что его политическое вдохновение не улетучится после того, как он займет свое кресло в душном зале заседаний муниципального совета Балфорда-ле-Нец.

– Ваш сын сообщил вам о том, что мы считаем убийство причиной смерти мистера Кураши? – спросила Эмили, а когда Акрам, сделав скорбное лицо, утвердительно кивнул, продолжила: – В таком случае все, что вы расскажете мне о нем, окажет помощь следствию.

– Многие среди нас уверены в том, что это преступление на расовой почве, – сказал Малик. Это был разумный способ высказать мысль – не обвинять, а навести на размышления.

– И среди них ваш сын, – не без скрытого лукавства произнесла Эмили. – Но, мистер Малик, у нас есть свидетельства того, что это было заранее подготовленное убийство. И данные, которыми мы располагаем, позволяют сделать вывод о том, что именно мистер Кураши – и никто другой из выходцев из Азии – был выбран объектом покушения. Это не значит, что его убийца не мог быть англичанином, так же как и не значит, что мы исключаем расовый мотив преступления. Это значит лишь то, что данное преступление совершено против конкретной личности.

– Едва ли такое возможно. – Малик еще раз сложил пополам бумажный треугольник и кончиками своих темных пальцев разгладил морщины, образовавшиеся на бумаге. – Хайтам пробыл здесь весьма недолго. Он был знаком всего лишь с несколькими людьми. Почему вы решили, что он знал своего убийцу?